* * *

В Понтии болезненно боролись два чувства — ощущение нависшей над ним опасности и сыновья почтительность. Строго говоря, он всегда знал, что отец его человек недалёкий. При этом, знание это старательно задвигалось на задворки сознания, ведь отец — это отец. А в случае Понтия ещё и человек, сделавший для него всё возможное и невозможное. И не только в плане достатка и образования. Сидящий напротив немолодой мужчина являлся источником самой обычной, но, тем не менее, бесценной отцовской теплоты.

При этом заявлять, что в его уже немолодом отце отсутствовали положительные качества было никак нельзя. Человеком он был волевым, смелым и, порой, излишне упрямым. Ума же ему не хватало лишь в сравнении с очень неглупым и пронырливым сыном.

Однако, конкретно сейчас отсутствие у отца необходимой прозорливости начинало Понтия раздражать. Время на разговор стремительно истекало и ему уже пора бы покинуть главное управление столичного воздушного флота. Так нет, он до сих пор сидит и разжёвывает отцу что дважды два четыре, а не как не три и уж тем более не пять.

Поморщив лоб, отец, явно зайдя в тупик, виновато поинтересовался:

— Постой сынок, а что имел ввиду этот маг в своём сообщении? Как ты там сказал, «Поменять вторую потенцию на третью». Что это значит?

С трудом сдержавшись чтобы не застонать, Понтий, однако, удержался. Сейчас точно не время втолковывать отцу, что труд философа Алеванто Страдо «В погоне за солнцем» читали, пожалуй, все, кто смеет называть себя культурными людьми. И что книга эта безусловно не только полезна для ума и развития, но и очень хорошо написана.

— Есть такой философ, Алеванто Страдо, — начал Понтий. — В одной из своих книг он выделил четыре великих потенции человечества — «Жажда секса», «Жажда власти», «Жажда жизни» и «Жажда духа». Антон недвусмысленно намекнул императору, что он старый волчара, который шестьдесят лет грыз чужие глотки за власть, а теперь сменил приоритеты и всеми силами цепляется за жизнь.

— То есть вторая потенция — это жажда власти, а третья — жажда жизни? Занятно, занятно, — кивнул отец.

— Да нет в этом ничего занятного! — вспылил Понтий. — То есть конечно, но лично нам важно то, что Антон прямыми текстом заявил Императору, что у иномирца имеется столь нужный Биену атрибут. И это минимум странно. Он либо до дебилизма самоуверен, либо банально не дружит с головой. А может, чего не стоит сбрасывать со счетов, есть что-то, о чём мы не знаем.

— Не переживай сын, — сочувственно глядя на Понтия, — покачал головой отец. — Дворянская фракция не даст тебя в обиду. Я немедленно свяжусь с Септимусом. Минимум — он даст нам дельный совет, максимум — разрешит ситуацию.