* * *

Проснувшись, зевнув и потянувшись, я какое-то время соображал, где именно нахожусь. Было настолько хорошо и комфортно, что сознание настойчиво гнало мысли о каких-то там магических землях, нервирующем туманном городе и о том, что спать надо в полглаза, а ходить оглядываясь.

О чём вы, господа? Какие опасности? Помню хорошо протопленную баню, вкусный ужин и мягкую чистую постель. В последней я только что проснулся. А всё остальное мне исключительно приснилось.

Ноги и спина, однако, побаливали, намекая, что эксплуатировали их вчера нещадно и что проделанный путь сновидением не являлся.

Помечтав, я заставил себя наконец встать с кровати. Одежда, конфискованная вчера перед мытьём, обнаружилась аккуратно сложенной на стоявшем у стены стуле.

Нательное бельё, которое за четыре дня пути начало пованивать, оказалось выстирано и высушено. К вычищенным сапогам прилагались новые портянки. Рукав кожаной куртки, разодранный во время попытки спастись от кабана, был аккуратно и со знанием дела заштопан.

Одежду, судя по всему, принесли сюда пока я спал. А ещё, кто-то напитал энергией подвешенный над дверью магический светильник. Весь имеющийся в комнате свет давал именно он, ведь окон в каменных стенах не было. Заодно приютившая меня комнатушка люто завидовала советским хрущёвкам, находя их эталоном простора и воплощённого в бетоне человеколюбия.

Как итог, если отбросить тесноту, заплаченный вчера платиновый динар творил если не чудеса, то что-то к ним близкое.

Одевшись и выйдя в узкий освещённый магией коридор, я первым делом сходил в находящийся в конце коридора нужник. И не в какой-то там сортир, а в уборную с самым настоящим унитазом! После дырок в полу и прочих, слабо совместимых с комфортом приспособлений, подобное воспринималось чуть ли не космическими технологиями. Ну разве что сам туалет был «орбитальным» в смысле отведённой на него кубатуры.

К ведущей на первый этаж лестнице, я направился с твёрдым ощущением, что для житейского счастья мне не хватает лишь одного — завтрака. И искать его стоит не где-то, а в расположенной на первом этаже трапезной.

Трапезная, кстати, занимала весь первый этаж и даже несмотря на это, к ней было сложно применить определение «просторная».

Спустившись вниз, я первым делом обрадовался, так как увидел сидящих за длинным столом Грина, Элианору и Брега. Увы, но радость почти сразу сменилась тревогой, переросшей в откровенный испуг.

Вид троица имела понурый и истощённый. Но это, так сказать, мелочи. Грин умудрился стать обладателем знатного лилового шнобеля, что недвусмысленно указывало, по шнобелю этому больно били. Голову Брега закрывали бинты, местами серые от засохшей крови. Под левым глазом авантюриста имелся столь знатный фингал, что излучай он свет, им можно бы было осветить среднего размера стадион.