Ему не потребовалось много времени, чтобы найти комнату одной из хозяек. Каждый из «работников» заведения знал, где она находится. Она была не заперта, как обычно. Интерьер же соответствовал человеку, чьей доминирующей чертой в характере был садизм и ничего более. Состоящий из темных мрачных тонов, с выступающими шипами в некоторых местах, а также разнообразными орудиями пыток, от стены с оковами до колеса… Каким-то образом во всем этом ужасе умудрилась пристроиться широкая двуспальная кровать, покрытая черным бархатом, в возле одной из стен в идентичном «пыточном» дизайне находилось большое зеркало с туалетным столиком, часто освещаемое теперь затухнувшими свечами. Сквозь полумрак комнату освещала яркая красная луна, словно сигнализирующая о начавшемся кровопролитии. Он испытывал истинное отвращение от нахождения в этом помещении, хоть в таком свете она выглядела не мерзко, а скорее мрачно-притягивающей. И именно эту из трех женщин он ненавидел больше всего.

Пошарившись по шкафу, заполненному кожаными и меховыми нарядами, а после и в многочисленных тумбочках с самыми разнообразными инструментами внутри, на которых оставались пятна засохшей крови, он таки нашел большое тяжелое кольцо, на котором висели с десяток железных ключей.

Почти бегом вернувшись назад, он стал отпирать коморки, в каждой из которых находилось по одному, а иногда и по несколько человек. Люди, больше похожие на ходячие трупы, стали медленно выходить, удивленные подобному развитию событий. На их неверящих лицах можно было рассмотреть как надежду, так и отчаяние. У некоторых же просматривалось лишь смирение, такое же, как у него всего неделю назад. И абсолютно каждый смотрел на него…

— Братья и сестры! Освободим же себя из рабства! Сбросим оковы принуждения!

Он не знал человеческий этого мира, так как даже не пытался его учить. К тому же плохо знал английский, потому говорил на своем родном языке, вкладывая частичку своей души в речь. Слова словно струились из его рта, подкрепляемые уверенностью и жарким желанием свободы. Хоть никто не знал его языка, все осознавали, что он имел ввиду.

Речь продолжалась еще несколько минут, ведомая странной силой, что направляла его. Люди всех полов, рас и национальностей словно завороженные слушали его, хоть мало кто понимал. Но это не помешало ему распалить дух свободы в их сердцах.

Покончив с речью, он подал собственный пример, пройдя к выходу из этого сырого подвала. Небольшая толпа стала следовать за своим освободителем, что повел их на встречу новой жизни без рабства. Хлипкая полугнилая лестница жалостно скрипела под весом всех этих людей.