— Где. Ты. Был? — в голосе, наконец, прорезались хоть какие-то чувства, хотя лучше бы нет.

Астериус почувствовал легкое касание кровной нити, что связывала его с главой. Пока еще не приказ, но предупреждение.

— Я был в Биласе.

Старший вампир приблизился и стал внимательно разглядывать своего подопечного. Астериус понял, что тот уже размышляет о наказании за ослушание, и поспешил объясниться, пока не стало слишком поздно. Все знают, что отец не нарушает своего слова. Никогда.

— Постой! Дай все рассказать. Я был там не просто так!

Древнейший вампир, которого знал Астериус, а в прошлом и неведомо сколько веков проживший эльфийский аристократ, лишь приподнял правую бровь, не то в удивлении от наглости, не то в разрешении говорить. Младший решил принять это за второе и начал свою историю:

— Я забыл о времени и уже был близок к помутнению, — признание давалось тяжело, но Астериус уже давно знал, что Арион — так звали отца, все равно обо всем догадается, а с ним принцип «чистосердечное признание облегчает наказание» — всегда срабатывал.

— У меня не было выбора, и я решил аккуратно сходить в поселение по соседству.

У старшего вампира опасно сузились глаза — Астериус сглотнул, почему-то соленную, слюну, проклиная свою голову и идей, в ней зарождающиеся.

— У них был праздник, и я думал, что легко сработаю, но… — молодой вампир решил смотреть в окно и больше не отслеживать реакцию отца — уже поздно сдавать назад! — Но меня поймали.

Арион не перебивал, и Астериус рассказал все, что видел или слышал. Про первую встречу с Александрой, про сборы переселенцев, про поездку в Билас, про рабов и очень странного орка… Это был единственный раз, когда ему задали уточняющий вопрос:

— У него были бледно-голубые глаза?

И, разумеется, никакого пояснения.

Астериус также рассказал про новые артефакты, про новый клан и, разумеется, про очень странную геру.

— Ты останешься в замке, пока я не позволю иного.

Это было наказанием, и единственной реакцией на весь рассказ. Что-то спрашивать или спорить Астериус не посмел — Арион смотрел прищуренными глазами, а на скулах проступили желваки. Молодой вампир нутром чувствовал злость отца.

Почти два месяца продлилось его заключение, и он успел сотни раз пожалеть, что вообще ввязался во всю эту историю. Он был уверен, что с Александрой можно договориться, и не понимал, почему медлит отец. Люди уже давно должны были вернуться… А если нет? Тогда все зря, и он из-за своей глупости бессмысленно сидит в четырех стенах.

«Астериус!» — призыв отца отозвался по связи.

Неужели это все уже закончится? От нескончаемых тренировок с Сю-Линем хотелось выть, но это тоже одна из граней наказания.