Во время проповеди Мосс заметила Нестора, он сидел ближе к передним рядам, с рукой на перевязи. Наверное, он выискивал ее, гадал, пришла ли она и где сидит, возможно, хотел сесть рядом, ведь Мосс стала жертвой того же взрыва, что унес жизнь Брока. Но при мысли о Несторе она вспоминала, как он застрелил Вивиан в лесу, и предпочитала его избегать, хотя и несправедливо судить человека по тому, чего он никогда не делал.

Директор ФБР и министр юстиции обменялись парой слов, директор отдал жене Брока награду – мемориальную звезду ФБР – и объявил, что специальный агент Уильям Брок погиб, исполняя долг, и его имя выгравируют в Зале славы ФБР. Рашонда Брок и две ее дочери покинули церемонию горюющими, но гордыми. Мосс подождала, пока в передних рядах станет свободней, люди выходили по центральному проходу. Нестор посмотрел в ее сторону, но взгляд скользнул мимо. Она решила, что, наверное, в таком виде он просто ее не узнал.

Мосс выскользнула из боковой двери в тихий дворик, чтобы не наткнуться на паперти на Нестора или еще кого-нибудь из знакомых. На Пятой авеню собрался мотокортеж. Из церкви катафалк сопровождали мотоциклы питтсбургской полиции с мигающими фарами, за ними следовала длинная вереница полицейских машин. Они направлялись к аэропорту, откуда гроб отправят в Техас, в семейное захоронение.

В тот вечер Мосс навестила мать. Вечный образ матери, сидящей в одиночестве на кухне под единственной горящей лампочкой, копающейся в конвертах с вырезками из «Ридерз дайджест», пока весь дом погружен в темноту. Раньше Мосс гадала, такой ли будет ей вспоминаться мать после смерти, но теперь Рубеж лишит ее даже этого. После прощания с Броком она позвонила матери и сказала, что заедет, постаравшись подготовить ее к своему виду. По телефону она сказала, что попала в автомобильную аварию, но все будет хорошо. Когда мать ее увидела, она поднялась из-за кухонного стола.

– Дай на тебя взглянуть, – сказала она, поворачивая подбородок дочери к свету. – Кем бы он ни был, бросай его.

Мосс вздохнула.

– Я же объяснила, как это случилось. Я была в машине агентства, и тут грузовик выехал на красный свет…

– Они никогда не останавливаются. Поверь, – сказала мать, пристально уставившись ей в глаза. – Такие уж они и всегда такими будут. Он все в тебе разрушит, заберет все хорошее. Ты заслуживаешь большего.

– Говорю же, все совсем не так…

– Сбереги то, что имеешь, даже если тебе кажется, что потеряешь все, чего так хотела.

Путешествуя в НеБыТи, Мосс старела, даже если здесь время не двигалось, и за многие годы неумолимо приближалась к возрасту собственной матери. Поскольку та забеременела совсем юной, в семнадцать, Мосс иногда думала, что в конце концов сравняется с ней в возрасте или даже станет старше. Но когда та изучала лицо Мосс под горячим светом кухонной лампы, Мосс чувствовала себя ребенком. Они заказали пиццу и устроились перед телевизором. Мать приглушила свет в гостиной, и в резком голубом мерцании телевизора Мосс смотрела на фотографию отца в белой флотской форме, улыбающегося до конца времен. Они смотрели новости, мать курила одну за другой. Новости о похоронах Брока сменились репортажем о религиозной секте в Калифорнии, где в результате массового самоубийства погибли тридцать девять человек.