Хильдекрюгер был совсем молод. Ничего дьявольского, пока еще ничего. Просто испуган и эгоистичен. Он приставил дуло пистолета к виску Ремарк и выстрелил. Кровавый туман брызнул из раны и осел. Кровь Мосс смешалась с кровью Ремарак, и этот поднимающийся поток затянула гравитация Б-Л-двигателя. Зал наполнился синим светом, и в этом свете Мосс заметила крупинку черного.

Черное пятно расширилось идеальным кругом, и вскоре идеальный круг поглотил их, поглотил весь мир. Все времена были записаны в этом черном круге, все, что было и будет, первое забвение и последнее. И по мере того как расширялся круг, все остальное исчезало. «Либра» и зимний лес, сосны и Рубеж, покрытая снегом Земля. Гравитация притягивала Мосс, черная дыра поглотила и ее. Исчезли все мысли и все страдания. Она скользнула в темноту – не тело, а лишь световая волна.

Эпилог 28 января 1986 года

Эпилог

28 января 1986 года

Сыпет тяжелый снег и блестит, словно глазурь, в огнях уличных фонарей. Ей не хотелось вести машину в такую погоду, и мы идем пешком. Срезаем через соседский участок, под соснами. Она раздвигает ветки, а я пригибаюсь.

– Вот же блин! – взвизгиваю я, когда снег проникает за воротник, и стряхиваю его с волос.

Она смеется. Я скатываю снежок и бросаю, но он разваливается в полете. Такой ее смех я уже давно не слышала.

– Когда-нибудь я разбогатею, – говорит она. – Или выйду за богача. Это все, чего я хочу.

Мы наблюдаем за автомобильными авариями.

– Ты когда-нибудь слышала такой звук при аварии, как хруст пластмассы? – спрашивает она.

Она курит «Кэмел» из твердой пачки, я тоже беру сигарету. Там осталось совсем мало. Она постукивает по пачке своей сигаретой и моей. Прикуривает свою, и я наклоняюсь, чтобы прикурить от нее, но никак не могу приложиться к горящему кончику. Я дрожу, потому что надела только отцовскую флотскую куртку. А на Кортни – любимая куртка в стиле Майкла Джексона с молниями на рукавах. Проезжающая мимо машина сигналит, Кортни показывает средний палец, кто-то смеется. Может, они нас знают.

«Семь холмов» на улице Евклида – любимое местечко Кортни, тамошняя продавщица никогда не проверяет возраст. Кортни покупает сигареты. Я беру горячий шоколад из автомата.

– Джимм, дай глянуть, – просит продавщица. – Боже ты мой, опупеть! – охает она, когда Кортни опускает воротник водолазки и показывает шрам.

Он ярко-белый и останется навсегда, потому что ее порезал какой-то безумный выродок. Шрам неровный – видно, где вошел нож и как двигался. Продавщица протягивает Кортни пачку «Кэмела» и говорит: