— Это его не оправдывает! Он не имел никакого права так поступать!

— Если подумать, то и ты не имела никакого права калечить Хиро, ведь так? — сказал он так спокойно и обыденно, что ее сразу передернуло.

— Это другое! Я ведь думала, что он этот маньяк! Это все Дэн! Я не виновата, тогда я думала, что поступаю правильно, — она оправдывалась, хотя и сама понимала, что виновата. Ей было перед Араки очень стыдно, но признавать этого, тем более перед ним, она не хотела.

— Ну конечно. А ведь Дэннис, убивая девушек, тоже думал, что творит благое дело, избавляя этот мир от шлюх.

— Да как ты смеешь сравнивать его поступки и мои?! — всполохнула она.

— Слушай, — сказал он спокойно. — Я ведь сказал это, не чтобы тебя задеть, лишь чтобы показать пример. Ведь у Хиро тоже немало поводов тебя ненавидеть. Ты обошлась с ним крайне не справедливо, довела его до реанимации, повреждения от шокера оказались самыми серьезными и точно отобрали у него пару десятков лет жизни, я уверен. И ведь ты не подумала даже извиниться за это перед ним.

— Да, я понимаю, — раскаялась она, почувствовав стыд. — Мне нужно извиниться.

— Лишним это не будет, но речь не о том. Он и не подумал тебя ненавидеть. Кроме того, этот придурок еще и волнуется о тебе и недавно пытался у меня разузнать, что с тобой произошло. Попробуй-ка последовать его примеру и перестань ненавидеть Дэна, не ради него, а ради себя и своего сына.

— Тебе-то легко говорить, — проворчала она. Ее раздражало, как он ее учит. «Что он, вообще, понимает? Сам-то, небось, никогда ни с чем таким не сталкивался в своей жизни. Богатенький сынок какого-нибудь богатенького отца. С такой властью, силой и богатством он наверняка горя никогда не знал». — Ты хоть понимаешь, как сложно простить такое?

— Да, понимаю.

— Да откуда тебе это понять? Что тебе такого в жизни плохого сделали, что тебе прощать пришлось? Красной икры на бутерброд не доложили, что ли?

— Мне пришлось простить убийцу собственной матери. — Сказав это, он тут же заметил, как изменилось лицо Оливии. Он увидел сожаление на ее лице и удивление. Он нервно потер переносицу, говорить об этом ему было неприятно, но все же он продолжил. — Чтоб ты знала, Оли, моя жизнь тоже сказкой никогда не была. Однако я простил, хотя моя ненависть была ничуть не меньше твоей, поверь. И я был одержим местью, готов был многое в жертву принести.

— И что тебя остановило? — Это уже была не издевка, а чистое любопытство.

— То, что это уничтожило бы не только меня, но и самого дорогого мне человека. Именно ради нее я раз и навсегда отказался от идеи мстить. Ради нашей с ней общей дальнейшей жизни. И тебе стоило бы так поступить. Не хочешь ради себя, так сделай это ради ребенка. — Он встал с кресла, собираясь уходить.