Вторую часть аудиенции посвятили проблеме антисемитизма на просторах огромной империи, с которой евреи столкнулись после отмены черты оседлости. Здесь монарх не мог гарантировать собеседникам неприкосновенность их соотечественников, даже если бы очень этого захотел.

Бороться с ксенофобией в российских реалиях начала двадцатого века – дело бесперспективное. Черносотенцы, нежданно-негаданно угодившие в немилость Кремля, перешли на нелегальное положение и из подполья в лучших традициях большевиков науськивали на евреев народный гнев. В стране вон многие десятки миллионов неграмотных мужиков, и каждому не объяснишь, что лупить всей толпой залётного пейсатого дядьку – чужака, между прочим – это нетолерантность и антисемитизм в одном флаконе.

Теоретически имелся вариант заронить в головы Усышкина и Жаботинского мысль о некой культурнотерриториальной автономии где-нибудь в районе Умани, Винницы, Бердичева, Жмеринки, но в этом случае кто пойдёт освобождать от турок и арабов Эрец Исраэль?

Зачем его освобождать от турок? Пресловутая «большая игра», забодай её комар. У России, точнее у российского флота с некоторых пор возникла острая необходимость иметь маневренную базу поближе к Суэцкому каналу. По двум причинам.

Первая: в случае войны постараться побольнее пнуть растянувшегося во весь земной шар вшивого «морского льва». Вторая: вдовствующая императрица Мария София Фредерика Дагмара с некоторых пор изо всех сил мстила России, ловко интригуя при греческом и британском дворах. Женская месть страшна тонко рассчитанным коварством и беспощадной жестокостью, а тут ещё Владимир Александрович имел неосторожность запретить своей родной дочери Елене выходить замуж за греческого принца Николая.

Хозяин Букингемского дворца сделал королю Греции предложение, от которого тому не удалось отвертеться. Будучи припёртым к стенке обстоятельствами личного характера, Георг I пошёл на охлаждение отношений с Москвой, запретив русским военным кораблям бункероваться в Пирее и в других портах материковой Греции. Ольга Константиновна решительно протестовала против явно опрометчивого шага своего венценосного супруга, но не смогла противостоять лихо закрученной интриге двух датских принцесс.

В результате искусственно разожжённого Лондоном дипломатического конфликта канонерка «Храбрый» перебазировалась на Крит, а крейсера «Дмитрий Донской» и «Владимир Мономах» ушли в Неаполь. Хозяин Кремля, в свою очередь, сделал далеко идущие выводы в отношении правящей в Греции династии Глюксбургов.

Следующие два с половиной месяца Владимир Александрович в основном занимался текущими вопросами, не выезжая из Москвы. Некоторые дела, впрочем, доставили императору радость и удовольствие.