После захода солнца севернее острова Руно Бриджмен соединился с «Кресси» и «Абукиром», и на следующий день британцы покинули акваторию Рижского залива. Ушли, чтобы вновь засыпать снарядами Виндаву, а ближе к вечеру обстрелять и Либаву.

Утром 31 мая в Ревель на поезде прибыли Макаров и контр-адмирал Паренаго, командир Санкт-Петербургской военно-морской базы, чтобы срочно организовать оборону Ирбенского пролива и Моонзундского архипелага и на месте оценить состояние кораблей и моральный дух их экипажей и командиров. Получив первые донесения об одержанной виктории, в Кремле сразу же затребовали подробный отчёт о потерях и повреждениях: государя одними победными реляциями не проведёшь, это вам не Николай II.

В штабе в Ревеле царило восторженно-паническое настроение. Восторг был вызван лёгкостью, с которой подводные лодки потопили три вражеских броненосца и обратили в бегство многочисленные крейсера. Панику вызывал тот факт, что три «Полтавы» и «Паллада» требовали серьёзного ремонта, и вся оборона Финского залива теперь, по сути, зависела от бригады подплава. К вышесказанному добавлялась горечь из-за гибели «Сисоя» и трёх эсминцев.

Да, командир подводных сил Балтфлота капитан 1-го ранга Добротворский показал себя блестящим стратегом и тонким тактиком, сосредоточив оснащённые радиостанциями субмарины в двух позиционных районах – в точности, как того требовали императорские инструкции. Данный тактический приём фактически спас корабли Рожественского. Если бы не подлодки, враг неминуемо потопил бы две канонерки и всласть попиратствовал в Рижском заливе. Но где гарантия, что англичане не сделают выводов из своих ошибок?

Детальное обследование повреждений броненосцев показало, что прямые попадания британских 305-миллиметровых снарядов создавали жутко смотревшиеся пещерообразные пробоины, но в целом разрушения носили локальный характер. Причину данного эффекта определили во взрывчатом веществе, которым снаряжались вражеские боеприпасы. Англичанам ни разу не удалось добиться сквозного пробития брони башен и барбетов ГК и главных бронепоясов, но четырнадцати двенадцатидюймовых снарядов хватило, чтобы «Полтаве» и «Петропавловску» понадобился сухой док, а «Севастополю» – замена орудийного ствола ГК в кормовой башне.

А тут ещё, словно назло, к Аландским островам подтянулась солидно смотревшаяся шведская эскадра из восьми броненосцев береговой обороны и десятка миноносцев. Покрейсировав пару суток в нейтральных водах, потомки викингов удалились к собственному побережью.

* * *

«Наварин» Лебедева присоединился к эскадре Витгефта за пару дней до объявленного Британией ультиматума. О самом ультиматуме контр-адмирал с каперангом узнали спустя двадцать часов после его объявления, когда из Пирея пришёл германский бронепалубный крейсер «Ундина». На его борту находился российский военно-морской агент в Греции, который доставил Витгефту опечатанный сургучом пакет.