Адам внимательно посмотрел на нее. Барбос перестал скулить и уставился на Хозяина каким-то нечистокровным пристально-задумчивым взглядом.
— М-моей? — с запинкой произнес он.
Молчание затягивалось: единственная нота, способная заглушить все шумы мира.
— Но у меня же останется Тадфилд, — сказал Адам.
Они недоумевающе смотрели на него.
— И… и Нижний Тадфилд, и еще Нортон, нортонский лес…
Они по-прежнему не сводили с него глаз.
Взгляд Адама медленно прошелся по лицам друзей.
— А больше мне вообще ничего не нужно, — сказал он.
Они замотали головами.
— И они будут моими, если я захочу, — сердито заявил Адам, и его вызывающий тон обострился внезапным сомнением. — Я ведь могу их тоже улучшить. И деревья, и пруды, и…
Его голос умолк.
— Ты не можешь, — сухо сказал Уэнслидэйл. — Это тебе не Америка, не Австралия какая-нибудь. Здесь все по-настоящему, всамделишное. И принадлежит оно всем нам. Оно наше.
— И ты не сделаешь его лучше, чем оно есть, — добавил Брайан.
— И даже если ты соберешься что-то улучшить, мы должны обо всем знать, — сказала Пеппер.
— Если вас только это беспокоит, можете не волноваться, — беззаботно сказал Адам. — Я же могу заставить вас делать все, что угодно…
Адам умолк, в ужасе прислушиваясь к словам, слетавшим с его языка. А троица бросилась бежать.
Барбос закрыл голову лапами.
Лицо Адама выглядело как символ крушения империи.
— Нет! — хрипло крикнул он. — Нет. Вернитесь!