— Обалдеть! — воскликнул Ньют.

— Так-то вот, — подытожила Анафема. — Ты все отлично уладил. Старушке Агнессе можно доверять, уж поверь мне. А теперь давай выбираться отсюда.

— Он не захотел помогать им! — воскликнул Азирафаэль. — Разве не об этом я всегда твердил тебе, Кроули? Если ты возьмешь на себя труд копнуть поглубже любую душу, то обнаружишь, что в самой своей сути все они очень даже…

— Еще не конец, — решительно оборвал его Кроули.

Адам обернулся и, очевидно, впервые заметил их. Кроули не привык, чтобы люди с легкостью узнавали его подноготную, но Адам так проникновенно смотрел на него, словно читал историю всей жизни Кроули, отпечатавшуюся на внутренностях его черепа. Кроули познал мгновения подлинного ужаса. Он-то считал, что ему уже доводилось прежде испытывать подлинный ужас, но по сравнению с этим новым ощущением то был просто жалкий страх. Многие в Преисподней могли прервать существование простого демона, устроив ему множество невыносимых пыток, но этот мальчик одной своей мыслью мог не только прервать твое существование, но, вероятно, устроить все так, словно тебя и вовсе никогда не существовало.

Взгляд Адама переместился на Азирафаэля.

— Простите, а почему это вас двое в одном теле? — спросил Адам.

— В общем, — сказал Азирафаэль, — это долгая…

— Вдвоем в одном теле жить очень неудобно, — сказал Адам. — Я считаю, что вам лучше опять разделиться.

Процесс прошел практически незаметно. Просто рядом с мадам Трейси вдруг появился Азирафаэль.

— Ах, какое трепетное ощущение, — сказала она. Ее взгляд прошелся по Азирафаэлю сверху вниз. — М-да, — добавила она слегка разочарованно, — почему-то мне думалось, что вы помоложе.

Шедвелл стрельнул в ангела злым ревнивым взглядом и с угрожающим видом взвел курок Громобойного Пугача.

Опустив голову, Азирафаэль оглядел свое новое обличье, которое было, к сожалению, почти таким же, как старое, хотя пальто стало почище.

— Что ж, теперь все в порядке, — сказал он.

— Нет, — возразил Кроули. — Нет. Не все, как ты не понимаешь? Далеко не все.

Над авиабазой уже сгустились облака, клубящиеся, словно лапша в кастрюле при бурном кипении.