— Сколько потребуется, — отрезала она.

— Щиплет…

— Ох судьба… — вздохнула Лисица и раздражённо пробормотала, — помоги мне вытерпеть этого человека…

Но руки от лица не убрала.

И такое вот лечение повторялось уже, как только Лисице в голову пришла идея, что надо убрать все мои шрамы. Нет, она, конечно, не желала мне зла, это понятно, но блин, щипало так, будто мне прыснули на кожу кислоту и натёрли её солью, из-за чего теперь очень хотелось ногтями всё расчесать в кровь.

Насколько я понял, это была проблема нашей Ци, светлой и тёмной — моя тёмная входила в такой вот диссонанс со светлой, и из-за этого я чувствовал, будто щиплет. По крайней мере, так мне объяснили.

— Ну есть прогресс хотя бы? — вздохнул я.

Лисица убрала ладошки от моего лица, позволяя узреть свою недовольную физиономию. Но она ничего не сказала, её взгляд медленно гулял по моему лицу, будто Чёрная Лисица не могла меня узнать.

— Мне кажется… — начала мастер медленно, когда за её спиной выплыла Люнь.

— Стали менее заметны, — кивнула призрачная.

— Думаете? — скептически скривилась Лисица, продолжая недоверчиво рассматривать моё лицо. — Моя светлая Ци и его тёмная…

— Это не работает так же, как с вещами, — отмахнулась Люнь, после чего указала на моё лицо пальцем. — Видишь, этот шрам был раньше более отчётливым и выступающим, а теперь его почти не видно.

— Значит помогает? — спросил я.

— Естественно, ведь иначе и быть не может. Моё целительство помогает всем!

Вау, сколько гордости в голосе. Ещё и говорит так, будто сама лично придумала его.

— Но медленно, — охладила её, да и мой пыл Лисица, заставив ту взглянуть на себя слегка недовольно. — Это надолго, Юнксу.

— И мы никуда не спешим, — закончила за неё Люнь.

Они встретились друг с другом злобными взглядами, но промолчали.

Вот как проходили теперь наши привалы, которые стали заметно длиннее и чаще. А всё потому, что раньше мы летели практически весь день, с самого утра до самого рассвета, останавливаясь буквально вот только отдохнуть, отдышаться да покушать. Но теперь привалов было несколько, и они растягивались порой на час и даже больше.

Причина этого крылась в том, что теперь и народу стало поболя, и Бао, этот говнюк, из-за того, что мы его постоянно подтравливали, теперь просто физически не мог лететь долго, а мы физически долго не могли его нести на себе.