Её глаза заполнились слезами.

— Тебя после больницы сначала в один дом отправили, потом другой, потом в третий. Найти-то нашла, да кто мне тебя отдаст-то? Пришлось со своей начальницей договариваться, врать. Сказала, что ты моя троюродная племянница, одна на всем белом свете у меня, что пропадет единственная кровинушка. Она и согласилась в наш детский дом тебя перевести, чтобы мы рядышком были. А сама принялась учиться, да с таким остервенением, себе удивляюсь, как будто всю свою злость туда вкладывала. Воспитательницей стала, там и выше поднялась. И тосковала, Марита, по дому тосковала. У меня ведь здесь сын остался, взросленький, конечно, но сердце бывало разрывалось.

— И остальных искать продолжала, Марита. Ты росла рядышком, а я присматривалась, проснётся Сила или нет. Нет, не просыпалась, и ты росла обычным ребенком. Ну как обычным? Вытворяли разное, конечно — она улыбнулась, смотря на меня.

Протянула руку и погладила меня по щеке.

У меня в голове не укладывалась эта история. Нет, вот как раз теперь-то всё по полочкам и разложилось. Почему я там оказалась и по какой причине. Но что пришлось пережить маме Еве! Я покачала головой.

— Ты теперь здесь останешься, правда?

— Правда! — она уверенно кивнула.

— Там я уже все дела закончила, ну а теперь домой. Тем более, что мне здесь работа, я смотрю, скоро будет — она глазами показала на живот.

— Если ты не против, мы с удовольствием тебя няней примем. Да? — я повернулась к мужу. Он кивнул.

После всего рассказанного лучшей няни и не найти во всей Ваарии.

— Интересно. Почему там у меня не получалось, а здесь получилось.

Мама Ева развела руками:

— Так орёл — птица гордая! В неволе не размножается.

— Перед отъездом ты мне позвонила и сказала, ничего не бойся. Ты знала?

Они кивнула:

— Сон приснился, голос сказал, что пора. Мне тот голос подсказывал иногда, без него вообще не справилась бы.

— Сын. Ты сказала, у тебя здесь сын остался? Ты никогда нам не говорила об этом.

— О чем говорить-то? Сама с собой и разговаривала, и с ним мысленно ночью. Днем то некогда, а ночью — она махнула рукой.

— Где этот старый шельмец Мельсин?

Тот, словно почувствовав, что про него говорят, выскочил из портала.