Никто не дерзал спускаться в подземелье по ночам — именно это время Каргарн считал наиболее предпочтительным для своих опытов. Компанию старому некроманту составляла лишь его верная и единственная ассистентка, лаборантка Гэла. Эта юная особа происходила из знатной столичной семьи, и ей уже по праву рождения было уготовано блестящее будущее. Но Гэла избрала свой особый путь.

С юных лет ее неудержимо тянуло ко всему зловещему и мрачному. Она вечно облачалась в черные одеяния и сверх всякой меры пудрила лицо, дабы то ярче контрастировало на фоне ее траурных нарядов. Говорила редко, а если вдруг и открывала рот, слушатели быстро разбегались от нее. Ибо все речи Гэлы вращались вокруг кладбищ, могил, надгробий и прочих эксгумаций. Запершись в своей комнате, Гэла собственной кровью писала мрачные стихи о ночных прогулках среди надгробий, о прелести погребений заживо, а еще сочиняла поэму о большой и зловещей любви между простой девушкой, вроде нее самой, и качественно подгнившим мертвецом, самоустранившимся из могилы.

Едва дождавшись совершеннолетия Гэла, к несказанной радости родителей, покинула отчий дом и вскоре очутилась в ассистентках у зловещего Каргарна. Работа пришлась ей по душе. Бледным призраком бродила она по лаборатории, невозмутимо выполняя обязанности, которые давно свели бы с ума даже самого непробиваемого человека.

О лаборантке старика Каргарна вскоре пошли гулять зловещие слухи. В столичных трактирах пересказывали мрачные истории о том, будто бы прибившаяся к колдуну девица по ночам занимается осквернением тел мертвецов. Поговаривали о тяжелом случае некрофилии. Сторож, некоторое время работавший у Каргарна, клялся и божился, что однажды ночью он случайно заглянул в лабораторию, и увидел там нечто невероятное. Гэла, раздевшись донага, оседлала качественно подгнивший и частично препарированный труп, скакала на нем и издавала жуткие стоны и завывания.

Каждую ночь Каргарн со своей ассистенткой запирались в подземелье. Работа шла в напряженном режиме, без перекуров и ленчей. Тела, доставленные на телегах в герметичных ящиках, извлекались, омывались, клались на столы и подвергались накачиванию различными смесями. Успех был близок — Каргарн чувствовал это. Он трудился не ради награды, не ради почестей и славы. Им двигал энтузиазм настоящего ученого.

Но всякий раз, когда, казалось, вот-вот случится долгожданный прорыв, что-то шло не так. Каргарну удавалось оживить мертвое тело, заставить его двигаться и кричать, но этого было недостаточно. Только возвращенная в тело душа могла превратить дергающийся кусок тухлого мяса в страшное оружие. Но как ни старался Каргарн, он так и не сумел заманить чью-либо душу в мертвую плоть.