Я это чувствовал каждой клеткой своего тела.

— Господин командор. Есть небольшая проблема. Я могу к вам подойти? — из рации прозвучал слегка напряженный голос капитана.

Я досадно поморщился.

В последние дни на нашем судне абсолютно все чувствовали мое нервозное состояние. Может, вид у меня был какой-то не такой, может быть, еще что, но все почему-то стали избегать меня. Даже мои красавицы-стюардессы, которые в последнее время совсем осмелели и стали регулярно появляться у меня в каюте по вечерам, старались эти пару дней больше нескольких минут возле меня не задерживаться. И как результат — уже второй вечер ко мне в каюту никто не скребется, да и мне, если честно, сейчас было не до этого.

Как выразился сегодня утром за завтраком господин Паскаль — от меня на расстоянии бьет током или чем-то в этом роде. Да я и сам чувствовал, что предельно наэлектризован и раздражен.

Началось это три дня назад, как только мы подошли к побережью, и я увидел длинную скалистую береговую полосу возле Адлера. От вида этого берега у меня сразу же всё перевернулось внутри.

Всё во мне кричало — вот оно! Это точно на этом побережье, это точно тут!

После этого мне нет покоя. В голове рой мыслей, что предназначение моего рода спустя тысячи лет должно быть исполнено мной, не Зевсом или Аресом и не сотнями моих достойнейших предков, а именно мной. Я чувствовал эту величайшую ответственность и гордость, и от этого сильно нервничал, переживал и не находил себе места.

— Я на своей палубе, подходите.

Капитан появился через пять минут.

— Прогноз погоды неутешительный, — с ходу начал он, — ветер крепчает, и через два-три часа тут будет очень приличный шторм. Нам надо выйти дальше в море или зайти в ближайший порт.

— Так в чём проблема? Зайдите в порт, — немного раздраженно ответил я.

— Да я понимаю, но… заранее прошу прощения, — капитан немного помялся, — это Россия, и с этим у нас связаны небольшие сложности. Бюрократия. Вернуться в Туапсе мы уже не успеваем, а два ближайших порта, которые могут принять нашу «Венеру», это Геленджик и Новороссийск. Но в Геленджике порт совсем небольшой, и он забит под завязку, а с Новороссийском не всё так просто. Все необходимые документы у нас на руках. Визы есть у всего экипажа, нашу судовую роль пограничники и таможенники изучили уже досконально, все документы на нахождение в этих внутренних водах от шести месяцев до года тоже есть, в море мы можем болтаться сколько угодно, а вот чтобы встать в порту к причалу, это, оказывается, большая проблема. Как мне намекнул позавчера один чиновник из местной санитарно-карантинной службы — возможность встать в любой порт у нас есть, но надо решать вопрос там, — капитан задрал глаза к небу и тяжело вздохнул. — Как всё сложно.