Торгильс, Датчанин Эрн и Каменный оказались в центре иллюзорного шторма и застыли на месте. В первую очередь Дэвид сфокусировался на собаке, затем прислушался к воспоминанию Эстена о том, как двухгодовалая корова едва не затоптала пса, когда тот был щенком, а он выскочил из-под копыт и только отряхнулся, как ни в чем не бывало. «Голова у него, должно быть, каменная», – сказал тогда Эрн, и эта кличка прижилась.
Дэвид улыбнулся этому воспоминанию, и симуляция вернулась к жизни, все еще зыбкая и неясная, но снова подвижная.
Дэвид обратился к сыну Эстена, вспомнив момент, когда тот был еще карапузом и потерял отличный топор, попытавшись с его помощью поймать рыбу. Топор остался в воде, а разгневанный Торгильс плескался и кричал на рыбу. Эстен тогда посмеялся и показал сыну, как пользоваться удочкой и крючком, а Торгильса нарекли наследником бога Ньорда. Не так давно, в возрасте четырнадцати зим, парень добыл лосося величиной с ногу Эстена – этим событием в семье гордились до сих пор.
К этим воспоминаниям Дэвид мог прислушаться, частью этих моментов он хотел быть, и благодаря этому синхронизация была возможна.
–
Но когда Дэвид взглянул на Эрна, злоба снова забурлила в нем, и контроль над синхронизацией ослаб. С этим он не мог смириться. Невозможно было идентифицировать себя с этим человеком. Это шло вразрез со всем тем, что Дэвид считал правильным.
Он вспомнил, как много зим тому назад, еще до рождения Торгильса, Эстен участвовал в набеге на датские поселения. Оттуда он и привез Эрна, закованного в цепи, как своего пленника и трэлла. Не имеет значения, что с тех пор Эстен снял с него цепи и не был жесток с ним. Все равно это было неправильно. Когда Дэвид пытался убедить себя в том, что так и должно быть, и старался взглянуть на рабовладение глазами Эстена, его злоба нарушала симуляцию.
Дэвид не хотел признавать, что не получится. Ему нужно было время, чтобы привести свой разум в согласие с сознанием Эстена. Ему не нужна была Грейс для этого.
–
– Я знаю, – он и сам понимал, что рассинхронизируется. – Подождите.