Женщина находилась в овальном стеклянном коконе. Она не была связанной, но какая-то сила удерживала её в неподвижном состоянии. Майя не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, ни даже головой. По специальному металлическому шлангу через отверстие в верхней части кокона внутрь поступала неоново-зелёная густая жидкость. Тонкими струйками она стекала по стенкам кокона, образуя в его нижней части большую лужу. Высота этой лужи достигала уже колен нельдианки, и с каждой минутой, с каждой секундой зелёный столбик поднимался всё выше и выше. Было заметно, как Майя немного дрожит. Может быть, эта жидкость причиняла пленнице боль, быть может, в коконе просто было невыносимо холодно. Но женщина, стиснув зубы, молчала.

Рядом в помещении находились четверо омдиффов. Они неспешно прохаживались по комнате, время от времени обменивались между собой репликами и бросали на нельдианку насмешливые, сочувствующие и любопытные взгляды. «Ничего, красавица! Ты ещё заговоришь у нас, когда этот консервирующий соус дойдет до твоего горла!», — читалось на их совершенно одинаковых лицах. И зелёная жидкость, действительно поднималась по кокону с невероятной скоростью. Вот уже скрылись под ней бёдра женщины, вот уже и талия…

— Крепись, милая! — прошептал себе под нос, Андрей, прицеливаясь в одного омдиффа. — Четверо на одного — это, конечно, многовато. Но где наша не пропадала? Где только не пропадала, а всё равно не сдавалась!

Майор выстрелил в пришельца, который, как ему показалось, был тут самым главным. Тот вскрикнул, отскакивая вбок и мгновенно превращаясь в круглый белый шар без ручек, ножек и головы. Вместе с тем, субстанция эта была живой, и хотя она и теряла каплю за каплей белоснежного «сока», но она не утратила способности к передвижению и разуму. А следовательно, была опасной, как и прежде.

Пользуясь паузой растерянности, Андрей выстрелил во второго и третьего омдиффа, трансформируя их аналогичным образом в белоснежные мячи.

— Никому не двигаться! — рявкнул он на них, а также и на испуганного неожиданным нападением четвёртого военнослужащего космодрома.

Омдифф, единственный не раненый и оставшийся в человеческом теле, послушно поднял руки кверху, не предпринимая попыток сопротивления. Андрей повернулся к кокону, в котором Майя погрузилась в консервирующую жидкость уже по подмышки, и выстрелил справа и слева от женщины. Стеклянная оболочка рассыпалась на миллион сверкающих осколков. А зелёный «соус» хлынул на пол, откатывая своим напором раненых круглобоких омдиффов к самой стене комнаты.