Я находился в сыром коридоре, напоминавшем старый кабинет сельского участкового. Стоял запах водки, пота, сигарет и дешевого чая в пакетиках.

За столом восседал неопрятный человек с жиденькими усиками. Он крутился на стуле, заложив худую ногу с ботинком на стол рядом с дряхлым ноутбуком.

– Ну, чего встал? – рявкнул он, поигрывая карандашом. – Сказано тебе: за временную регистрацию платишь штукарь вперед. Ложи на стол!

Решив пока никак не оценивать происходящее, я сунул руку в оттопыренный карман рубашки и вытащил свернутую трубочкой пачку юаней. Покрутил в руках, следя за реакцией регистратора.

– Бабки на стол или пошел на хер! – велел он.

Играть так играть. Только я протянул руку, чтобы отдать деньги, как обрадованный посредник застыл, словно его хватил апоплексический удар. Комната неприятно зарябила, и показалась Камилла, шагающая сквозь стол.

– В связи с особым статусом вашего доступа вступительный сценарий Лимитчика будет пропущен, – сказала она. – Вы переноситесь в основной мир Версианы.

Стены пропали, и меня ослепило утренним московским солнцем. Точно такое же я видел вчера, когда проснулся дома в Черемушках.

Я стоял на улице, в малознакомом мне районе. Если бы это место хоть немного напоминало адрес, по которому я десять минут назад влезал в сиано-костюм – точно бы решил, что меня выкинуло из игры.

Потому что я находился в Москве. Настоящей, неотличимой от той, которую видел всегда. В полном ошеломлении я рассматривал высотки, дорогу, проезжавшие автомобили. И людей. Люди не просто казались живыми – они и были живыми.

Мимо протопал пенсионер с сумкой, углубившись в мысли.

– Здравствуйте! – сказал я.

Он посмотрел на меня, кивнул и буркнул:

– Добрый день.

Я смотрел ему вслед, пока он не ушел, и позвал:

– Камилла!

– Ты звал меня, Арбестер? – возникла рядом девушка.

– Как ты меня?.. – Я тут же осекся, вспомнив, что сам выбрал случайную генерацию имени. Ладно, неважно. Хоть запомню, как оно звучит. Мало ли с кем мне сегодня общаться придется.

– Тот мужчина, с которым я говорил, – это нейтрально-программный субъект? – спросил я. – В смысле, НПС?

– Конечно, – ответила она. – Как и я.