Эк тебя расколбасило-то, водитель ЧонСон. Не иначе дома проблемы с детьми, вот ты и злишься.
— Представьте, уважаемый ЧонСон-сии, такую ситуацию, — говорю я ему. — Вы подходите утром к зеркалу, смотритесь и видите, что у вас на глазу вскочил ячмень. Что вы станете делать?
Подозревая какой-то подвох с моей стороны, он долго молчит, затем нехотя проговаривает:
— Ну, я, разумеется, обращусь к врачу, чтобы его вылечить.
— Нет, — мотаю я головой, — мне думается, что вы поступите совершенно иначе. Я полагаю, что вы возьмёте молоток и разобъёте зеркало вдребезги.
— Почему? — вытаращивает он на меня глаза.
— Потому что оно, такое-сякое, посмело показать вам правду — дефект на вашем идеальном лице.
— Что за бред? Никогда я не буду так поступать. Девчонка, ты намеренно хамишь, чтобы вывести меня из себя? Так вот у тебя это почти получилось!
— А я объясню, почему я так решила. Потому что я, как то зеркало, тут и сейчас показываю вам проблему, определённую неустроенность в нашей прекрасной жизни. А вы, вместо того, чтобы эту проблему даже не устранить, а хотя бы признать, призываете заткнуть мне рот, иначе говоря бьёте молотком по зеркалу. Вот я и говорю, что вы, увидев ячмень, воскликните, это неправда, и шмякните по зеркалу со всей дури. Но ячмень от этого не вылечится. И оттого, что вы заставите меня замолчать, люди на дорогах гибнуть не перестанут. Вы сейчас тут злитесь на меня за мои слова, а в эту самую минуту кого-то насмерть сбила машина. Даже если вы все дружно меня здесь запинаете и вставите мне в рот кляп, этого погибшего человека уже не вернуть. А вдруг это кто-то из ваших знакомых? И что вы тогда скажете, глядя на то, как его хоронят? А мне сейчас при виде ваших возмущенных лиц кажется, что над его могилой вы скажете: "Тебя, конечно, жаль, чувак, зато мы эту наглую Агдан заставили заткнуться. Но ты там, на том свете не переживай, и родители твои пусть не плачут и дети не зовут отца. Мы же за тебя отомстили, пусть и не тому, кто тебя убил."
Мы с дядей долго смотрим в глаза друг другу. Никто не спешит отвести взгляд. Наконец он делает досадливый жест рукой и садится на место. Девицы что-то недовольно шипят, но высказываться больше не решаются.
— ЮнМи-ян, а зачем ты принесла гитару? — спрашивает, как было оговорено заранее, ДонХе. — Ты всегда носишь её с собой?
— Нет, конечно. Это было бы очень неудобно, — говорю. — А сюда я её принесла, чтобы спеть вам одну коротенькую песню как раз по обсуждаемой нами теме.
—