— Да… понимаю.

Сержант помог Шеймусу надеть халат, протянул первую попавшуюся под руку саблю. Капитан и лейтенант смотрели друг на друга в упор, молча. Веснушек и пятен на лице Шеймуса теперь не было видно: оно всё стало красным, только блестели глаза.

Ну да, этот бледный огонь Ангус знал превосходно.

— Хорошо. Пойдём отсюда. Соберём парней, потом найдём Ирму. И перекрасим этот их «синий город» в наши цвета. Оранжевый и красный. Огонь, блядь, и кровь.

***

Моряцкие таверны, разбросанные вокруг столичного порта, порядком перекрасились в оранжево-красное. Не то чтобы «ржавые» вступали с моряками изо всех уголков света в конфликты, но как-то незаметно оттеснили их из лучших заведений. От пьяных наёмников даже обладатели самых горячих голов старались держаться подальше. И правильно.

Заведение, облюбованное компанией Игги, действительно было довольно приличным.

Ясное дело, лейтенанты со своими свитами отдыхали в местах подороже — но и здесь далеко не дыра для нищих матросов. Скромно, зато чисто, и выпивка вполне достойная. В такое место мог зайти даже небогатый капитан торгового судна.

Хозяин был аззинийцем и наёмникам радовался — особенно чёрным, конечно, которых в отряде хватало. Но цвет кожи интересовал его меньше, чем количество денег в кошелях и готовность с ними расставаться.

На пороге ночи зал набился плотно, чад гулянки всё густел. Почти все люди тут были или в плащах, или хотя бы просто при цветах отряда — немногочисленные посторонние расселись по углам и старались лишнего внимания на себя не обращать. Наёмники плясали на всякий манер, игра на несочетаемых инструментах слилась в какофонию. Кухня работала вовсю. Вино и крепкие настойки лились, словно кровь в запомнившихся Игги сражениях.

Девушки, разносившие выпивку, от попыток ущипнуть или шлёпнуть уворачивались скорее кокетливо: десятник догадывался, что многие из них и дополнительного заработка не чураются. В основном это были не мураддинки. Чернокожие соплеменницы хозяина, кудрявые ашраинские милашки и ещё какие-то женщины, о происхождении которых Игги догадаться не мог. Порт есть порт, кого тут только не встретишь.

В заведении вообще было мало мураддинского, разве только кальяны булькали повсюду.

— Ты б сыграл, что ли!

— Да тут и так играют.

— А я тебя послушаю!

С лютней Игги не расставался: инструмент он любил не меньше, чем аркебузу, которая тоже была при нём. Юноша полагал, что не родись он в обозе отряда — наверняка всё равно бродил бы по свету, только без оружия. Менестрелем.

— Ну ладно. — сказал он и принял перебирать струны.