«Отзовитесь, Джон Гордон! Не словами, а мысленно. Канал открыт, отвечайте!»
Сам того не желая, Гордон послал во мрак робкую мысль:
Сам того не желая, Гордон послал во мрак робкую мысль:
«Кто вы?»
«Я Зарт Арн, принц Средне-Галактической империи».
«Кто вы?»
«Кто вы?»
«Я Зарт Арн, принц Средне-Галактической империи».
«Я Зарт Арн, принц Средне-Галактической империи».
1. В горах Аризоны
1. В горах Аризоны
Мне очень много лет…
Мне очень много лет; сколько – я сам не знаю…Вновь поведаю – не знаю я, что стало с Харлеем Вареном. Вновь поведаю… Вот где водится Снарк!..
«Вот где водится Снарк!» – возгласил Балабон, указав на вершину горы; и матросов на берег вытаскивал он, их подтягивал за вихры. «Вот где водится Снарк! Не боясь, повторю: вам отваги придаст эта весть. Вот где водится Снарк! В третий раз говорю. То, что трижды сказал, то и есть». Был отряд на подбор! Первым шёл Билетёр. Дальше следовал шляпный Болванщик, Барахольщик с багром, чтоб следить за добром, и козы отставной Барабанщик. Биллиардный маэстро – отменный игрок мог любого обчистить до нитки; но Банкир всю наличность убрал под замок, чтобы как-то уменьшить убытки. Был меж ними Бобёр, на уловки хитёр, по канве вышивал он прекрасно. И, по слухам, не раз их от гибели спас. Но вот как – совершенно неясно.
«Вот где водится Снарк!» – возгласил Балабон, указав на вершину горы; и матросов на берег вытаскивал он, их подтягивал за вихры. «Вот где водится Снарк! Не боясь, повторю: вам отваги придаст эта весть. Вот где водится Снарк! В третий раз говорю. То, что трижды сказал, то и есть». Был отряд на подбор! Первым шёл Билетёр. Дальше следовал шляпный Болванщик, Барахольщик с багром, чтоб следить за добром, и козы отставной Барабанщик. Биллиардный маэстро – отменный игрок мог любого обчистить до нитки; но Банкир всю наличность убрал под замок, чтобы как-то уменьшить убытки. Был меж ними Бобёр, на уловки хитёр, по канве вышивал он прекрасно. И, по слухам, не раз их от гибели спас. Но вот как – совершенно неясно.
Мне очень много лет; сколько – я сам не знаю. Быть может, сто, быть может, больше. Точно ответить не могу, так как я никогда не старился, подобно другим людям, и детство тоже не удержалось в моей памяти. Насколько я припоминаю, я всегда был мужчиной в возрасте около тридцати лет. Вид у меня теперь точно такой же, как сорок лет назад, и всё же я чувствую, что вечно жить я не буду, что в один «прекрасный» день умру реальной смертью, после которой нет воскрешения. Я не знаю, почему боюсь смерти, ведь я умирал дважды – и всё ещё жив.