— Я хочу услышать всё. От начала операции на рынке, и до этого самого момента.

— Но ты же…

— Говори! — в добавок к крику было слышно, как скользят пальцы Томаса по спусковому крючку.

Лия в мгновение помрачнела и опустила голову. Её ругали за плохое поведение. Она понимала, что не сможет уклониться от ответа, понимала, насколько критично будет для Тома слышать всё, что она будет вынуждена рассказать. Она не сможет обмануть Томаса. Он сразу всё поймёт. В то же время, она не сможет сказать ему все детали, ибо это сведёт его с ума.

— Когда мы вышли у рынка, я хотела сразу пойти к тебе, чтобы мы были вместе, но подумала, что лучше будет послушать тебя, и я пошла дальше. Потом на меня напал Джейк, и я была вынуждена убить его. Когда весь отряд…

— Как он умер? — голос Томаса дрожал. Ровно до этого момента, он надеялся, что Джейку удалось выжить.

— Он был с длинным ножом, пытался зарезать меня, но я ударила его в грудь, прямо между двух пластин. От удара его броня раскололась, он упал и схватился за них, он начал плакать и извиняться, но не передо мной. Он смотрел на свою грудь с грустью, а на меня с ненавистью.

По лицу Томаса стекали слёзы. Чувства медленно начали возвращаться, с того самого момента, когда дрожь от выстрела поразило всё тело. Он начал приходить в себя от действий медикаментов. Том оплакивал Джейка сильнее всех. Именно Джейк был символом сплочённости в бункере. Потеряв своего брата, он соединил оба нагрудника в хрупкую конструкцию, которая больше была украшением и символом веры, нежели предметом защиты. Джейка называли дураком и самоубийцей, но он и так умер сразу после брата. Он бы давно наложил на себя руки, если бы все остальные не заменили ему его последнего родственника.

— Продолжай.

— Когда все собрались в центре, не пришел ты и Джейк. Все разделились на две группы и начали искать вас. Никого не нашли, но я заметила с твоей стороны свежие капли крови на земле и следы. Тогда я побоялась худшего. Только я решила ждать тебя или чего-то ещё, что помогло бы вернуть тебя. Остальные хотели уехать обратно, посчитав что всё потеряно. Они оставили меня одну, но стоило появиться первому человеку, как они все появились словно из неоткуда. Возможно, они просто следили за мной. В светлых тоннелях я пыталась найти тебя, а потом… — Лия остановилась, испытывая страх говорить то, что было дальше. Она не понимала, что было правдой, а что ею не являлось.

— Что потом?

— Потом я потеряла сознание, а когда очнулась нашла тебя. Ты сказал: «убей их всех». Потом мы сбежали, и я потерялась на остановке. Очнулась позже на груде камней, затем, вернулась в бункер, где тебя уже не было. Никто не знал где ты, но я знала, что ты был в той машине со мной, и не мог исчезнуть. Я посчитала, что они избавились от меня, а потом от тебя. Мне стало больно и страшно, и, я не знала, что делала, все мысли кучей как-то страшно проносились мимо. Потом нашла тебя. — Голос Лии дрожал. Она плакала, осознавая, насколько неправдоподобно звучала её версия, насколько она близко находилась к тому, чтобы Томас выстрелил. Сам же юноша не пытался хоть что-то предпринять, продолжая стоять с вытянутой рукой. Сильнее всего у Лии был страх, что Том бросит её и не простит. Смерть на его руках была бы самой лучшей и спокойной, но никак не одиночество. Только слушая себя со стороны она уже осуждала свои действия.