– Выглядит убедительно?

Эти прорехи, оплавленные по краям? Я даже не могу представить себе, какой силы должна была быть песня, способная нанести такие разрушения. И тем более, каким чудом можно сейчас вот так спокойно стоять и ждать моего ответа. Тот гончий был просто хаотично дырявым. А вот разгром, учиненный в теле Петера, явно производился по каким-то особым правилам. Потому что равномерно захватывал все критические участки, формируя трехмерный геометрический узор.

– Как же так…

Получается, все было зря? Я не смогла его уберечь? Говорила же, чтобы бежал и прятался. Он ведь мог ещё тогда, плюнув на планы Лео и убравшись с платформы, раствориться в этом мире. У него бы получилось. Ни одна песенница не способна его учуять, когда он того не хочет. Конечно, остаются ещё обычные, человеческие способы искать и находить, но…

– Все нормально.

Да ни черта! И… Должно быть…

– Это больно?

– Вообще нет.

Он всмотрелся в моё лицо. Внимательно. И кажется, вслушался. Ну да, я же все время пою. Только теперь, в таком его состоянии…

– Простите. Но предупреждать не имело смысла.

Конечно. Я бы тогда так не сильно испугалась. Наверное. И если целью было довести меня до инфаркта, рыцарь справился. Ну, почти. А теперь осталось только, чтобы он на меня набросился и…

Не знаю, что это было. Больше всего походило на то, что белобрысый встряхнулся всем телом, как пёс после купания. А когда водяная пыль и брызги осели в песенном поле, я окончательно перестал верить себе и своим ощущениям.

Он снова был целым. Таким, как когда-то запомнился.

Я даже ткнулась пальцами в его грудь, словно это могло помочь убедиться.

– Ты… Но как? Те дыры… Они были или мне все привиделось?

– Были. И будут, если потребуются.

Голова пошла кругом настолько уверенно, что центробежные и центростремительные силы успешно сравнялись, и равновесие вернулось. Даже когда рыцарь убрал руку, падать не потянуло. Зато усилилась потребность в объяснениях.

– Я не… Не понимаю.

Петер почесал небритую щеку и лаконично сообщил:

– Вопрос выбора.