– Снимай, снимай! – шептала Луиза.

– Снимаю!

Шесть. Десять. Две дюжины солдат.

Идея!

– Мужики! – заорал он во все горло. – Я на курьерском транспортере, вас подбросить?

Старший МК посмотрел на него с поднятым забралом и, помотав головой, опять принялся за свой щебеночный альпинизм.

На лицо Хью набежало облако. Странно… Им не положено говорить с гражданскими? Приказы всякие бывают.

Мимо него прошли первый, третий, пятый миротворцы. Хью не убирал камеры, как вдруг его осенило: что-то нечисто. Оружие было только у последней пары бойцов…

Да на них и скафандры другие! С красными полосами поперек груди, а винтовки наставлены на МК!

– Охренеть! Луиза! Миротворцы – пленные, а экспаты – у них за спиной…

И тут сзади отчетливо кашлянули. Хью крутанулся на месте. За время съемки к ним подошли четверо: двое в одежде, как у всех, и с пистолетами на поясах, а двое за ними – в комбинезонах с желтыми нашивками на плече и с винтовками в руках. Дула обращены вниз… но их всегда можно вскинуть.

– Правительства у нас нет, так что измену на вас не повесить, – заговорил один в штатском. – Но вы мало того, что проникли в запретную зону, так еще и шушукаетесь, как воришки после дела.

Хью замотал головой и промямлил:

– Д-да м-мы только…

– Давай-ка ты лучше уберешь камеру и поднимешь руки. – Он взглянул на Луизу. – И ты заодно.

– Мы журналисты! – огрызнулась она.

Мужчина посмотрел на них, как на клоунов в цирке.

– Вы заодно с теми, кто пытался проникнуть на мой склад. Если пропусков у вас нет – а в системе я их не вижу, – вам в этом туннеле делать нечего. Прошу по-хорошему: руки вверх.

– О Четвертой власти[2] слышал, обезьяна тупая?

У Хью вмиг взмокли ладони. Сколько же можно: едва возьмут за жабры, его сразу сковывает страхом. Взрослый мужик, в конце концов! Надо срочно что-нибудь сказать, разъяриться на манер Луизы – хотя бы для вида, показать зубы сильному!..