Римлянин не стал отвлекаться на сообщение в табличке и продолжил:
— Внимательно следи за положением своего тела. Чтобы пришпорить коней, ты должна наклониться вперёд, тем самым ослабляя поводья. Соответственно, чтобы притормозить, отклоняешься назад. Ясно?
Кивнула.
Ну разве я заслужила немоту, а? У меня в запасе столько «безусловно ценных» комментариев, а я молчу рыбой.
— Руку с кольца не убираешь и не делаешь никаких лишних движений. В лучшем случае лошади почувствуют твою неуверенность, и будет не так просто вернуть над ними контроль. А в худшем ты рискуешь потерять равновесие и перевернуться, особенно на поворотах. И не забывай про кнут.
Снова кивнула.
Октавиан дал ещё несколько советов, некоторые по два раза, а затем подстегнул Бивиса и Батхеда. Жеребцы фирменно заржали и медленно тронулись вперёд, постепенно разгоняясь. Я сложила руки на груди, не отрывая внимательного взгляда от колесницы. На вид со стороны управлять ей не сложно. Сел и поехал. Будь у меня ещё опыт в гоночных играх, было бы вообще как нефиг делать. Летать в первый раз тоже было страшно и сложно, а теперь я хочу ещё!
Римлянин управлялся с колесницей так ловко и непринуждённо, как мне не научиться даже за год интенсивных тренировок. Симпатичный непись, ничего не скажешь! Он сделал круг по периметру арены, на деле показывая, о чём говорил, затормозил возле нас с Альфом и спрыгнул на землю, уступая место мне. Я отцепила плащ, сделала несколько упражнений на растяжку и подняла вверх большой палец — готова!
— Не сдерживайся, — посоветовал Альф. — Здесь ты не покалечишь лошадей. Рядом есть ветеринар, если что, он их быстро вылечит. Ну а я вылечу тебя.
Первой моей задачей стояло проехать по кругу, и не просто проехать, а уверенно проехать, для себя, а не наставника. Не скажу, что колесница была удобной. На самом деле она была жёсткой, при езде заметно тряслась и оказалась гораздо менее управляемой, чем казалось со стороны. Но тяжелее всего дался контроль собственного тела. Бивис и Батхед очень быстро приноровились к стилю гоночного управления, а я поначалу путала направления сторон. Чтобы заставить коней поворачивать налево, следовало отклоняться вправо и наоборот.
На третьем круге я уже перестала обращать внимание на неудобства колесницы и наконец-то ощутила то единство, о котором говорил Октавиан. Пока ещё очень хрупкое, но такое притягательное! Породистые скакуны рвались вперёд, они были рождены для скорости и недовольно фыркали, когда я притормаживала.