Я раздражённо фыркнула. Меньше всего нуждаюсь в нотациях неохакера. Сама не дура и не идеалистка в розовых очках, но в восемнадцать лет не преступление видеть вокруг свет, а не кучи мусора.

— Так значит вы, SPB.RU, позиционируете себя защитниками граждан России? Действуете исключительно из альтруистических побуждений, ничего не желая взамен?

— Почему нет? — Шарлатан неопределённо хмыкнул. — Каждый из нас развлекается, как умеет, страна свободная. Пока что.

— Хочешь сказать, тебе не всё равно, что «Машинити» сделают с ней и её гражданами? — я посмотрела на него с изумлением.

— Типа того. Никому не говори, ладушки?

Не могу отделаться от мысли, будто тут где-то подвох. Это же Шарлатан, он ничего не делает без личной выгоды!

— В моём аккаунте тоже поэтому копаешься? Не параллельно, что со мной будет?

— Так сильно удивлена?

— Честно признаться, есть такое. Мы с тобой далеко не с первого раза нашли общий язык, большую часть игры вообще провели в контрах. С чего бы тебя интересовало будущее случайной девчонки? Я бы ради тебя не стала даже заморачиваться.

Шарлатан выплюнул тимьян, на его лице расплылась широкая ухмылка:

— Стала. Я тебе нравлюсь, иначе послала бы меня сразу после суда в Мемфисе или в любой другой момент из десятка идеально подходящих. Но нет, ты предпочла ругаться со мной, лишь бы я был рядом.

Ну и самомнение у парня! Умеет же он переврать ситуацию в свою пользу. Единственное, почему я на самом деле согласилась терпеть его компанию, это не уговор с пятёркой судей, а подспудное желание не быть одной. Да, я не люблю одиночество, особенно одиночество в толпе, когда рядом нет того, кто бы хоть капельку понимал тебя и твои чувства. По мне даже самый плохенький союзник, от которого одни неприятности, лучше его отсутствия. Но чтобы из этой мелочи сделать вывод, будто Шарлатан мне нравится? И в мыслях не проскочило ничего подобного… Может, только один раз. Или даже два.

— У меня альтернативы не было, ты угрожал отправкой на Элефантину, так что не обольщайся, — ответила, усмирив чувство праведного возмущения. — Не нравишься ты мне. Да и с чего бы? Вдруг тебе вообще пятьдесят лет, как моему дяде из Перми?

— Почти угадала, — Шарлатан кивнул. — Двадцать шесть. Но жизнь меня не хило помотала, поэтому выгляжу на все двадцать семь.

— Раз уж мы заговорили о твоей непростой жизни, не расскажешь, что случилось с рукой?

— Чё? Какой рукой? — наглая ухмылка сползла.

— Той, у которой половина костей титановые.

Он пристально поглядел на свою ладонь и только потом вспомнил, что она не принадлежит его настоящему телу.