– Ну, среди русских офицеров попадаются даже и образованные люди. Пару месяцев назад я допрашивал одного пленного подполковника. Так он говорил на вполне приличном «хохдойче».

– Вилли, не путай! Ты говорил с подполковником, а моим собеседником был обычный фельдфебель!

– Ну и что? Он тоже мог знать немецкий язык.

– Как тебе объяснить… дело даже не в том, на каком языке мы с ним говорили, – это вторично. Вопрос в том, как он говорил!

– И как же?

– Я был уверен, что говорю с офицером! Причем с грамотным офицером. Есть, знаешь ли, словесные обороты и формулировки, по которым можно узнать в собеседнике образованного человека.

– Ну и что?

– Ты же знаешь, мы подобрали двоих пленных. Один был уже почти труп, и мы его отдали ребятам из СС. Они утащили его куда-то к себе. Второго же удалось разговорить. Он тоже был ранен, но отвечать на вопросы мог.

– И что же он рассказал интересного?

– Вилли, мы знаем друг друга уже не первый год, ведь так?

– Достаточно давно. К чему это ты?

– Ну ты же помнишь, мы всегда помогали друг другу.

– Генрих, я ничего не забыл. Если ты именно это имеешь в виду. Я помню, чем тебе обязан.

– Ну, какие счеты между старыми друзьями?

– Ближе к делу, Генрих.

– Хорошо. Так вот, пленный показал, что дот штурмовали штрафники.

– Я помню, ты об этом писал в рапорте.

– Да. А вот о том, что командовал ими такой же штрафник, да еще и рядовой.

– Хм… Старику это не понравится.

– Ты правильно меня понимаешь, Вилли. Если учесть, что кроме этих штрафников в доте не было больше никого.