Вот и дом начальника полиции, у ворот прохаживается Плиев. Он тоже изрядно продрог, закутан в плащ-палатку так, что виден только нос и глаза. Да еще сапоги торчат из-под плащ-палатки. И это правильно. Я-то, уходя из дому, побрился лейтенантовой бритвой, а вот он, видать, не успел. Ну а что ж вы думали? Как мне объяснять полицаям, почему немецкий унтер небрит, как пьяный бомж? Ну а Плиев зарос щетиной по самые глаза, и видок у него еще тот.

— Побрился бы ты, Михаил, — говорю ему. — Уж больно морда у тебя не полицейская.

— Некогда, командир! Уходить надо, а то уже немцы по улицам шастать начинают.

Доля истины в его словах есть. Засиживаться тут нам и в самом деле ни к чему.

Прихватываем из сеней вещмешки со своей формой и топаем к выходу из деревни.

— Как хоть сходил, командир? — спрашивает нетерпеливый осетин. — Удачно?

— Все в норме, Миша! Что надо, забрал.

— А…

Что он хотел еще спросить, так и осталось неизвестным, потому что нам навстречу вывернулся патруль фельджандармерии.

— Стой! — гаркнул шедший впереди вахмистр. — Пароль?

— «Небеса», господин вахмистр!

— «Море»… — он подозрительно осматривает нас. — Куда направляетесь?

— Унтер-офицер Вайзман! Следую для встречи группы полицейских из Никодимовки.

— Так рано?

— Они должны были прибыть еще вечером, господин вахмистр!

— Да? Странно, но я ничего об этом не знаю. Кто отдал приказание?

— Лейтенант Лойзер, господин вахмистр!

— Не уведомив коменданта?