Волна радости окатила её дополнительным жаром. Стоило появиться на этот гнусий свет и все эти навозные годы терпеть эти упыриные жизненные пляски, чтобы только оказаться поблизости от него в этот жуткий момент… Хотя если бы она не появилась на материке вовсе, ей было бы всё равно. Она могла бы не встретить и Келе. И много каким чудесным людям она никогда не сможет помочь… Да и незачем. Она — не сама жизнь. Справилась тут, в одном маленьком случае — и хорошо, и ладно, и молодец.

Надо помочь себе сейчас скинуть покрывало. Хотя бы с ног… и живота. Ай. Вот так. Осторожно. Ай‑яй.

…Хочется пить…

Драгоценный Келе вернулся с вожделенной полной воды чашей и сел на край больничной лежанки Ами, поднося к той источник прекрасно сияющей бликами от светила прозрачной спасительной жидкости… Самое чудесное зрелище на материке… И какой прекрасный у неё запах. Незабываемый запах чудесных светов, проведённых в этом прекрасном городе с гигантскими грибами и окружённой лесом горой… Это тоже, кажется, входит в число вещей, ради которых стоило пожить…

Эй. А… Как она будет пить?! Рот‑то… Не открывается. Ах да.

Она показала Келе глазами на оставленную знахаркой соломинку. Тот быстро подал питьё уже в нужном виде.

Покончив с утолением первичной потребности, Амелия бессильно рухнула на своё ложе. Ай. Ну, не так уж и бессильно. Чудо, что она может уже немного повернуться или даже чуть приподняться. Удивительно. Невероятно. Как и вот это. Ами перевела взгляд на второе всематериковое чудо.

Келе выглядел хоть и неважно, но это не имело значения сейчас. Он был жив. И даже на ногах. Видимо, благодаря лечебным травам, запах которых сейчас практически заглушал обожаемый ею, едва уловимый за основным травяным пряным, восхитительный запах его кожи. Сэльв сидел рядом, всё ещё с чашкой в руках, и внимательно смотрел на неё своими проницательными зелёными глазами. Кантинка попыталась благодарно улыбнуться… но это отозвалось неожиданным шквалом боли.

Она судорожно всхрипнула.

— Шт… Штф с м. им… л..ц..м? — с трудом произнесла она, не сразу вновь обретя способность говорить.

— Половина в глубоких ссадинах и выглядит… огромным синяком. Глаз затёк. Губа рассечена. Сильно.

«Спасибо… Теперь понятно. Ужас. Можно было бы и не так подробно. Патологоанатом‑самоучка…»

Ладно. Она сама спросила.

— Хм… А… вт..р..я пфл. фина?

— Почти не пострадала. Чуть отекла. Ушибов всего пара… И царапин поменьше.

«Ясно… В воду лучше пока не смотреться. Чтобы не двинуть в землю теперь уже от испуга…»

Но… Если она в таком плачевном состоянии, то… как?! Как, гнусы возьми, Келе на ногах?! В то время как она не может открыть даже глаза?