— А разумно ли дразнить этого зверя? — спросил начальник отдела.

— А мы не будем дразнить его. Мы поставим его перед фактом: либо он вернет документы, либо больше не увидит свою семью.

— Вы всегда говорили, что он способен объявить нам настоящую войну. А теперь хотите наступить ему на самую любимую мозоль. Боюсь, что такой демарш может обернуться нам боком. Он помешан на своей семье.

— Знаю, черт возьми! Это не моя идея. Наше начальство спит и видит, как расправляется с ним. Агент Кларк — серьезный источник информации, и они об этом знают. В принципе, нашей группе достаточно будет захватить только мальчишку. Родители сами прибегут за ним.

— А если, вместо того чтобы прибежать за ним, они начнут войну?

— Тогда — получат своего выродка по частям, — огрызнулся Сторм.

— И вы готовы применить такие методы против одного из наших агентов? — окончательно растерялся начальник отдела.

— Не трави душу. Мне и самому все это не слишком нравится, но у нас есть приказ, а приказы, как ты знаешь, не обсуждают, — проворчал Сторм.

— Кому они должны будут передать ребенка и мать?

— В лабораторию. И она, и мальчишка подверглись серьезному воздействию той непонятной энергии. Поэтому их должны обследовать наши головастики.

— И что я должен понимать под словом «обследовать»?

— Все. С определенного момента я больше не властен над этим проектом. Официально — он закрыт, а неофициально — находится под контролем одного известного тебе сенатора. И этот сенатор настойчиво требует провести все возможные исследования по вопросу воздействия данной энергии на человеческий организм.

— Не было печали, — вздохнул начальник отдела.

— Вот и я о том же, — кивнул в ответ Сторм.

— Может, нам стоит как-нибудь переиграть это дело, не вдаваясь так глубоко в детали? Скажу честно, что связываться с этим человеком мне очень не хочется. Он не отличает правых от виноватых и будет убивать нас до тех пор, пока не получит обратно свою семью. Это же настоящий зверь!

— Не нужно повторять мне прописных истин, — зарычал в ответ Сторм. — Мне и так не по себе от всей этой истории. В угоду одному снобу я вынужден отдавать на растерзание этим садистам ребенка и одного из лучших своих агентов.

— Но ведь вы сами перевели ее в категорию закрытых, — осторожно напомнил ему начальник отдела.

— И что? Думаешь, я не знал, что делаю, или просто подчинился обстоятельствам? Нет, старина. Прежде чем подать нужные документы, я внимательно изучил ее психологический портрет, составленный нашими психологами. Три-четыре года спокойной жизни, и она сама бы попросилась обратно на работу. Нужно было только оставить их в покое сразу, как только они сошлись. Но наши боссы не могут понять, что кто-то может иметь свое мнение, отличное от их мнения. В итоге она уперлась, и теперь мы потеряем и ребенка, и агента.