Мальчик подошел прямо к Джону, остановившись на расстоянии шага.

У Джона комок стоял в горле. Он знал, что не может скрыть своего внутреннего беспокойства.

Херити, казалось, ничего не замечал.

– Ну, янки?

– Я… я слушал.

– Да что ты можешь слышать своими оттопыренными ушами?

– Этот… – Джон прокашлялся. – Это интеллектуальная дискуссия.

– Еще один лжец! – сказал Херити.

– Нет, Джозеф, – мягко проговорил отец Майкл. – Я думаю, что Джон просто ошибается.

– Не вмешивайся, священник! Это касается только меня и янки!

– Нет, Джозеф, это я вызвал твой гнев, и ты не возьмешь верх надо мной. И незачем атаковать нашего гостя.

Херити бросил презрительный взгляд на отца Майкла.

– Я не могу взять верх над тобой?

– Это был не интеллектуальный аргумент, – кратко произнес священник. – То, с чем я согласился. – Он ласково посмотрел на Джона. – Мы, ирландцы, в самом деле не любим интеллектуальных дискуссий.

Херити открыл и закрыл рот ничего не сказав.

– Я знаю, мы часто говорим, что интеллектуальный спор – это предел наших мечтаний, – продолжил отец Майкл. – Но это неправда. Мы больше предпочитаем взрывы чувств. Мы любим разжигать страсти внутри и выставлять напоказ нашу агонию.

– Неужели это говоришь ты, Майкл Фланнери? – с удивлением спросил Херити.

– Именно я. Я говорю, есть только один короткий шажок через преисподнюю. Один шажок, данный нам для обдуманной разработки показа агонии.

– Я не верю своим ушам, – сказал сам себе Херити. Он наклонился к священнику, заглядывая под края шляпы, словно желая убедиться, что это в самом деле отец Майкл. – Неужели вы сами додумались до таких прекрасных мыслей?

Кривая улыбка появилась на лице священника.