Рокерман наблюдал за медленно движущейся зеленой полоской индикатора скорости, которая остановилась на ста двадцати.

И снова Маккрей нажал на белую кнопку. Красный огонек опять загорелся.

– Должно быть, какие-то неполадки в схеме, – буркнул пилот.

– Что ты делаешь? – поинтересовался Рокерман.

Маккрей взялся за штурвал, проверил курс и опять включил автопилот. Они теперь летели над открытым океаном, над тонким изорванным облачным одеялом. Яркое солнце бросало на волны белые искры.

– Тут есть маленькая барометрическая безделушка, которая уже несколько раз использовалась, – сказал Маккрей. – Мои друзья говорят, что она очень нравится Турквуду. Эта штука прикрепляется к куску пластиковой взрывчатки и располагается в камере шасси. Она на взводе, когда вы снижаете скорость, и если вы опускаетесь ниже установленной высоты – БАБАХ!

– Какой… какой высоты?

– Может быть, пару сотен метров. Как раз тогда, когда вы у цели, поле перед вами, и вы ни черта не можете сделать. У вас нет времени на то, чтобы выпрыгнуть с парашютом, даже если он у вас есть, а у нас его нет. Зато у вас будет уверенность в том, что вас размажет по всем окрестностям. То, что от вас останется, поместится в шлеме и будет в нем похоронено.

– Похороны в шлеме?

– Если соберут достаточно ваших останков, чтобы его наполнить.

– Как ты можешь подтвердить, что…

– Этот маленький красный огонек. Авария. Зеленый огонек говорит о том, что шасси убрано или выпущено, в зависимости от того, что показывает индикатор вверху. – Маккрей ткнул пальцем в индикатор, который мигал зеленым светом. – Когда я проверяю, эта лампочка говорит, что шасси не убрано, но мы летим, будто все в порядке.

– Может ли этому быть другое объяснение?

– Разве что схема не в порядке. Но, черт побери! Целая бригада механиков проверяла все детали на этой птичке!

Рокерман на мгновение задумался, потом глубоко вздохнул и покачал головой.

– Это паранойя!

– С Турквудом? Просто инстинкт самосохранения!

Рокерман чувствовал гнев в словах пилота, передававшийся ему. Это были эмоции, так им нелюбимые. Мозг при сильных эмоциях не может нормально работать. А в нем заключено рациональное мышление – будущее всего мира. Наука терпит крах, когда людям не хватает рационального мышления. Гнев Рокермана продолжал нарастать.

– Что мы, черт возьми, можем с этим поделать? – спросил он. – Как мы можем быть уверены в том, что ваши подозрения справедливы…

– Дайте мне подумать, Билл. – Маккрей проверил приборы и автопилот, подтвердил свое местоположение и откинулся в кресле, закрыв глаза.