Страдания! Казалось, вся Ирландия их терпит.

«Мне повезло».

Кети почувствовала могущество своего положения. Она стала символом в мире, с нетерпением ждущем сообщений из Кангши и из Хаддерсфилда. Несмотря на обучение по уходу за ребенком, она считала, что некоторые вещи были сказаны просто для того, чтобы ее удивить. Разве было возможно, что они вместе с Джиллой проживут пять тысяч лет или больше? Говорил и также, что концепция в отношении мужского и женского пола ребенка теперь рассматривается на предмет поддержания количества рождающихся девочек на «очень высоком уровне», пока не будет восстановлено равновесие.

Кети подумала, что срок жизни в пять тысяч лет трудно себе представить. Пять тысячелетий. Что она будет делать все это время? Нужно же заниматься еще чем-то, кроме воспроизводства детей, хотя и понятно, что именно этим придется заниматься в течение многих лет. Обязанность! Священник произнес это слово, как мужчина… законное решение, приговор. От этого никуда не убежишь. Она должна рожать как можно больше девочек.

Однако была и некоторая компенсация. Кети находила свое положение как женщины скорее привлекательным, чувствуя, что нужно пользоваться им, пока это возможно. В свете новой генетической науки это не будет длиться долго. Но пока это продолжалось и казалось очень волнующим. Мужчины за ней ухаживали! Это было единственным верным словом, чтобы описать их поведение – ухаживание. Не флирт и не примитивные попытки соблазнения. Мужчины в самом деле были серьезными, и это бесило Стивена.

Кети видела в зеркале, как Стивен сел на стул у небольшого окошка позади нее, откуда открывался вид на дворик Хаддерсфилда. То, как он здесь сидел и читал книгу, будто бы говорило всем проходящим мимо алчным мужчинам: «Это мое!»

Ей нравилось такое положение вещей. Кети чувствовала, как любовь к Стивену теплой волной разливалась по ее телу. В ограниченном пространстве барокамеры связь между ними приобрела огромную силу. Теперь она знала о Стивене все, его сильные и слабые стороны в мельчайших деталях.

«Он спас мне жизнь».

Каждое чмокающее движение ребенка, высасывающего из ее груди живительное молоко, усиливало теплые волны любви, которую она чувствовала к Стивену. У нее замирало сердце, и где-то глубоко внутри Кети ощущала приятное волнение.

Ухаживающие мужчины были, конечно, интересны. Особенно этот русский, Лепиков. Очаровательный мужчина, причем от его шарма веет стариной. Каким он казался ей забавным, когда его густые черные брови поднимались, а глаза расширялись, глядя на нее. Бедняжка. Вся его семья умерла где-то в Советском Союзе. Ей было грустно думать об этом. Как ей хотелось прижать его голову к своей груди и успокоить! Стивен, однако, этого бы никогда не позволил.