Из этого большого помещения было всего два выхода. Один обратно в аккумуляторную комнату, второй по железной лестнице наверх. Тут светло. Лампы горят через одну. Зачем тратить электричество? Кому-то тут нужен свет? Тихо работают насосы, в прозрачных трубах вместе с вязкой жидкостью медленно плывут пузыри. Тут хорошая вентиляция, под потолком шуршат кондиционеры. Тут не так жарко, как на первом этаже, здесь комфортные двадцать восемь градусов. Но для кого тут горит свет? Он, не опуская пистолета, бесшумно делает пару шагов.

Сразу за лестницей пластиковая дверь, хлипкий замочек. В щелях синий свет. Встал к стене, мало ли: вдруг начнут стрелять. Постоял, послушал – ничего, всё тихо, постучал в дверь. Опять тишина. Он не захотел оставлять за спиной непроверенное помещение. Этого делать нельзя ни при каких обстоятельствах. Ещё раз постучал и, снова не получив ответа, достал тесак и поддел дверь в районе замка, чуть навалился, и она, хрустнув, отворилась.

Инженер так и предполагал, уже по свету из щелей были догадки насчёт этой комнаты. Столы с мониторами, на них выведены камеры. На центральном мониторе – дарги. Теперь сюда припёрлась ещё и баба, она беременна. Сидят, собирают друг с друга… клещей, что ли… Животные. Опасные животные. Значит, их стойбище где-то недалеко. Это нехорошо…

Чёрт! Оказывается, и у южной, и у других стен тоже есть камеры, просто они не такие хорошие, как те, что стоят на северной стене, а ещё они скрыты, замаскированы. Он садится за стол, берёт в руки мышку и почти сразу находит запись, на которой он суетится в темноте. Ну конечно, всё пишется. А это даже и хорошо. Это значит, что сведения с камер, скорее всего, не передаются в Полазну кому следует. Несколько секунд раздумывает, удалять или нет? Казалось бы, надо всё стереть, но на камере человек в одежде степняка ставит мины и вскрывает дверь. Просто вор, мало ли по степи таких бродит, мало ли их в городе сидит по кабакам. Ладно, позже, пока он не решил, что с этим делать. Он остановился у кулера с водой. Выпил воды. Вода чистая, не эта дрянь из реки. Пошёл посмотреть этаж.

Удивляться ему не пришлось. В первый раз удивлялся в Губахе – наудивлялся. Теперь тут всё было ему знакомо. Вертикальные цистерны с разными по прозрачности жидкостями, трубки, компрессоры, прозрачные ванны, ванны, ванны, а в них тела людей… Людей? Скорее, уже ботов. Они плавали, иногда окутанные трубками, иногда без них. Несформировавшиеся, без кожи, насыщенно-красные мышцы, сухожилия на виду, тонкие пластины жёлтого жира. На некоторых кожа уже появлялась, но была ещё прозрачной и тонкой как целлофан. Он провёл перчаткой по краю ванны. Чисто. Здание, конечно, хорошее, на дверях уплотнители и всё такое, но кругом степь, в воздухе миллионы тонн пыли, а здесь чисто. «Кто тут убирает? Персонал приезжает с доктором? Люсичка говорила, что он ездит только с медсестрой».