Свернувшись на постели, я дрожу от холода и зажмуриваюсь, чтобы не расплакаться.

«Хочу, чтобы дядя был жив. Хочу рассказать ему, как всё плохо, и становится ещё хуже. И чтобы он узнал, что был прав, когда прятал меня от мира. А теперь я не знаю, что делать, потому что передо мной выбор из нескольких невозможных. Я хочу поговорить с ним и услышать слова утешения. Я хочу домой».

Лукас замер неподалёку. Совсем не двигается.

Только смотрит на меня.

Вдруг вспоминается, как он отнёсся ко мне без капли сочувствия тогда, в Валгарде, при нападении икаритов. Как рявкнул на меня, требуя взять себя в руки. Если он и сейчас позволит себе что-то подобное, я возненавижу его всем сердцем!

— Эллорен.

Его голос звучит гораздо нежнее, чем обычно.

Открыв глаза, наполненные непролитыми слезами, я вижу Лукаса — он стоит возле кровати и протягивает мне руку.

— Я не могу встать, — резко отвечаю я. — Я голая.

И опять меня пронзает дрожь сожаления. Закрою глаза и не стану ни на что смотреть.

«Что я наделала?! Почему? Зачем? Чтобы спасти свою жизнь, — напоминает разум. — И чтобы бороться за спасение многих других».

Лукас делает шаг.

— Эллорен. — Теперь его голос звучит ближе.

Открыв глаза, я с удивлением вижу, что Лукас опустился на колени, и наши глаза на одном уровне.

Он очень внимательно смотрит на меня и покаянно произносит:

— Когда мы доберёмся до безопасных мест, я непременно за тобой поухаживаю как полагается.

«Неужели он серьёзно? Так бы и расхохоталась ему в лицо.

Где сейчас безопасно?»

В голове крутятся мысли о спасении, тихой гавани где-то далеко, и о той невероятной ловушке, в которую мы угодили.

«Нет для меня нигде безопасной земли. Везде только невыразимая опасность. Меня все ненавидят. Все хотят убить или заставить страдать. Для всех я только оружие, которое нужно захватить или уничтожить».