— Выкладывай, Флинт. Что, черт возьми, случилось?

Он смущенно моргнул, затем испустил смиренный вздох, осознав, что темнить бесполезно, поскольку для Богини его лицо — открытая книга.

— В красильных ямах убиты семеро паломников. Это сделано… с жестокостью.

— С жестокостью?

— С чудовищной жестокостью.

Он медленно поднял планшет и папку с бумагами, как будто собираясь найти там информацию, но отказался от этой идеи и опустил руку.

— Четверо мужчин. Две женщины. Один ребенок. Мальчик. Их…

— Выпотрошили, — перебила она. — Выдолбили изнутри, не так ли?

Мужчина слегка побледнел.

— Да, Богиня. Надо сказать, сделали это мастерски. Вычистили. Ээ… внутренностей нигде не нашли. Остались только голые ребра.

— Будь он проклят, — с трудом сдерживая гнев, прошептала Александра.

Она прошлась по цифрам, повторила точную математическую последовательность, которая помогала обрести душевное спокойствие, заставляя мозг выпустить необходимые химические вещества.

— Ты знаешь, где он?

Флинт отлично понимал, о ком она говорит: Александра читала по его глазам так же легко, как он — по графикам и таблицам, которые всегда носил с собой. Она знала, что у него перед глазами стоят эти несчастные жертвы — располосованные сверху донизу люди, из которых безжалостно и хладнокровно вынули их жизненную суть. Кровь, смрад, ужас… Это мог сделать и не слететь с катушек только один человек. Оба уже пришли к единственно верному заключению.

— Гм… думаю, он ушел в… — Флинт кашлянул, чувствуя неловкость, что приходится передавать столь личную информацию об одной части Божества другой.

Александра шагнула ближе и застыла, как соляной столб, затем посмотрела прямо ему в глаза, применяя технику оптического гипноза.

— Говори, где он.

Повелительная интонация довершила дело.

— Михаил ушел в Глэйд, — обреченно кивнув, произнес Флинт.

Александра пыталась подавить шок, но впервые в жизни забыла правила Вспышки. Мощная волна гнева затмила разум, и на мгновение мир вокруг перестал существовать. Зачем? Зачем Михаил сделал это сейчас? Она с трудом удержалась от крика, выставив перед собой руку, словно голос можно было блокировать, как удар. Ярость утихла, зрение вернулось.