— Или Баринт, — предположил Артур.

— Твой кормчий? Никогда! — возразила королева. Она взглянула на ровные ряды воинов и улыбнулась. — Хотела бы и я сойти в могилу с таким почетом.

— А когда умру я, — сказал Пендрагон, — пусть в церкви над моей могилой неумолчно поет хор — замаливает мои грехи.

При этих словах Эмрис обернулся и пристально взглянул на Верховного короля.

— Артур, ты не заболел?

— Что-то я чувствую себя усталым этим утром, — сознался тот.

— Битва еще сказывается. Пройдет.

— Позволь мне осмотреть твою рану.

— Царапина, — отмахнулся Артур. — Смотреть не на что.

Однако Эмрис не отставал.

— Тогда дай взглянуть на царапину. Распахни плащ и покончим с этим.

Пендрагон колебался, но никто из смертных не может долго противиться Эмрису. Под конец Артур сдался, распахнул плащ и оттянул ворот кафтана. Там и впрямь был лишь длинный, рваный порез, идущий вдоль основания шеи, где задел его кинжалом Медраут.

Однако этот порез воспалился, распух и покраснел. Края раны приобрели зеленоватый оттенок, а там, где струп от движения треснул, сочился прозрачный гной.

Гвенвифар ахнула.

— Неудивительно, что ты вскрикнул, когда я коснулась тебя. Тебе, должно быть, очень больно.

— Медленно заживает, — сказал Артур, вновь запахивая плащ, — но у меня бывали раны и похуже.

Эмрис покачал головой.

— Вернемся в лагерь, и я перевяжу ее как следует.

— Не сейчас, — промолвил Артур, взмахом руки приветствуя воинов. — Нельзя, чтобы кимброги ждали.

— Тогда сразу после погребения, — твердо сказал Мирддин. — Рана и так уже слишком запущена.