– Кирилл, я думаю, что Даниил Львович предупреждал. Только вы пропустили мимо ушей. Извините.

– Он сказал, что вы будете контролировать, но не сказал как, – упорствовал Кирилл. – Не сказал, что через прослушку в телефоне.

– Тогда бы миссия лишилась смысла. Но в целом ваше положение он вам описал. Хотя и вы тоже правы.

– И куда пойдут записи наших базаров? – грубо спросил Кирилл.

– Никуда. Я их слушал и фиксировал только свои выводы. Мы их называем «экстракты». А сами записи ваших разговоров я уничтожал. У нас ведь не дознание, не сбор улик или компромата.

– Я вам не верю.

– Это ваше право, Кирилл. Учитывая развитие технологий, никакая демонстрация уничтожения записи вас не убедит, верно?

– Верно. Вы запишете на десять носителей, а уничтожите один.

– В договоре, который подписали и вы, и мы, указано, что мы обоюдно признаём все записи ничтожными для использования в суде.

– И тем не менее.

– Кирилл, – в голосе Романа Артуровича мелькнула усталость, – но разве сам факт того, что мы признаём прослушивание, не является свидетельством нашей честности перед партнёрами? Если бы я сейчас не сказал вам о прослушке в телефонах, вы бы не узнали никогда. Но если бы я сказал вам об этом заранее, то вы бы начали скрывать свои переговоры, и я бы не смог контролировать ситуацию.

– Вы и так не особенно контролировали.

– Вспомните драку возле развалин дома. Я успел её остановить – потому что прослушивал телефон. Вот только я упустил из виду, что после драки мне надо изъять телефон у Дергачёва и вернуть вам. Но и сами вы тоже об этом забыли.

– Кто такой Дергачёв?

– Александр Александрович Дергачёв, мелкий уголовник.

– Саня Омский, что ли?

– Да. Он. В общем, Кирилл, вопрос с прослушкой – это уже старый вопрос контроля в информационном обществе. Если вы считаете, что ваши права нарушены, предъявляйте материальные претензии, мы постараемся компенсировать моральный урон, который вам нанесли.

– Судиться с вами? – хмыкнул Кирилл.

– Можете судиться. Можете напрямую мне. Не в наших интересах и правилах, чтобы наши сотрудники чувствовали себя оскорблёнными.

– Хорошо, проехали, – согласился Кирилл. – А в чём вообще заключался ваш эксперимент?