Погибло много ополченцев, но сколько именно, даже я не могла сказать. После битвы многие, должно быть, вернулись в свои хозяйства, не дождавшись учета. Собрали своих мертвецов, и разошлись. И я не могла сказать, ни сколько их было, ни сколько погибло, ни сколько осталось. Только одно имя осталось вырезанным в моем сердце, как изображение на печати: Рис ап Сион. Его тоже нашли мертвым среди других на повороте дороги. Он пал во время первой атаки, тело сложили вместе с другими; Эйвлин удалось отыскать его только на следующий день. Весь Инис Витрин насквозь пропах смертью; еда, вода, воздух казались тяжелыми и неприятными.

Днем Мэлгун прислал предложение продлить перемирие до весны и на время вернуться в свои королевства. Мы согласились. Гарнизон в Камланне пообещал покинуть крепость на следующий день и отправиться на север вместе с Мэлгуном.

— Хорошо, — с облегчением вздохнул Сандде. — В Камланне свободнее. А тут повернуться негде. Если так и дальше будет, жди лихорадки.

Артура все не было, не было ни единой весточки о нем.

На следующий день Мэлгун ушел на север. Сандде разослал людей во все города Думнонии, объявить о победе, о том, что возвращается мирная жизнь, начинают действовать рынки. Я сначала хотела объявить награду тому, кто знает что-нибудь об Артуре, но вовремя сообразила, что неразумно сообщать всей Британии о пропаже Верховного Короля. Впереди новые мятежи, а то и Мэлгун может передумать, вернуться, а оказать ему сопротивление просто некому.

Сандде отправил людей в Камланн, там и места было больше, и с припасами все в порядке. В первый день отправились здоровые, потом — раненые. Я осталась в Инис Витрин с тяжело ранеными. Их пока нельзя перевозить. Сандде оставил на меня Инис Витрин, а сам отправился в Камланн.

Я ждала. С ополчением проблем не возникло. Они вовсе не стремились в крепость. После перемирия многие вернулись по домам. Сион ап Рис и сородичи ушли через пять дней. Они бы и раньше ушли, но ждали, пока вернется один из них. Его отправляли домой за телегой с волами. Один из них оказался ранен, он не мог ни идти, ни ехать верхом. Риса решили похоронить на землях клана. Я смущенно преподнесла им кое-какие подарки. Уж как они к ним отнеслись — как к плате за мое у них пребывание, или как к вире за кровь родича — не знаю. Но в любом случае в хозяйстве все пригодится. В то утро я вышла к воротам крепости проводить их.

Эйвлин уходила с ними. В моем доме оставалась одна служанка. Она почти не разговаривала, только плакала, когда думала, что никто не видит. Ее муж погиб. Переносила она свою потерю стоически.