Иногда мне становилось стыдно за то, что я отлыниваю от работы, а еще больше за то, что пользуюсь слабостями отца. Тогда я давала себе слово измениться к лучшему и тут же хваталась за то, что мне больше всего не нравилось. Но мысли о прошлом не отпускали меня, и я снова закапывалась в книги в поисках ответа на какой-нибудь вопрос, а по дороге их возникало еще два десятка. Это было куда интереснее, чем домашние хлопоты.

Работы в клане всегда хватало. Большая часть нашей земли годилась только для овец, но пшеницу мы получали от зависимых кланов южнее, а сами выращивали крупный рогатый скот и разводили лошадей в долине. Земли, которых так возжелал мой кузен Мену, были хороши как раз для скота. Но вряд ли они добавили бы нам богатства. Мы и так считались одним из самых зажиточных кланов на севере Эбраука. На юге и на западе, да, в общем-то, и на севере тоже, до самой границы с Регедом, нас уважали и боялись. О востоке мы старались не говорить. Там располагалось саксонское королевство Дейра, откуда в любое время могли появиться банды разбойников, чтобы сжечь земли и угнать скот. Время от времени расходились слухи о том, что в результате набега оказались захвачены какие-то земли, кто-то изнасилован, а кто-то убит. Порой соседи приходили просить милостыню к нашим домам. Саксы захватили или разорили их земли и оставили их без средств к существованию. Я взрослела, и помню, что с годами становилось все хуже. Пока Утер Пендрагон оставался императором, порядок хоть как-то поддерживался, но когда он умер, короли Британии словно ослепли. Они так ожесточенно спорили о том, кто будет его преемником, что о саксах забыли напрочь.

Осенью, когда мне исполнился двадцать первый год, новый император Артур прошел по стране, оставив за собой разбитую саксонскую армию. Он проходил через наши земли и попросил у отца гостеприимства и места, чтобы оставить раненых.

Я была в восторге. Я слышала рассказы о нем, сколько себя помнила. Сначала он командовал отрядом Утера, затем, когда разразилась гражданская война, оставался единственным человеком, продолжавшим сражаться с саксами. Война затягивалась. Началось настоящее вторжение, и тогда Артур облекся в императорский пурпур и довольно быстро призвал к порядку других претендентов на титул императора. Законных прав за ним не значилось. Да, он был сыном императора Утера, но внебрачным сыном от неизвестной крестьянки, а значит, своего клана у него не было. Сирота, воспитанный из милосердия в монастыре. Поначалу захват трона возмутил всю Британию. Но Артур показал себя несравненным полководцем. Он не только защищал границы Британии от саксонского вторжения, но и сам пошел войной на саксов и заставил их королей стать его данниками и подданными Империи. Многие британские короли продолжали ненавидеть его из-за неблагородного происхождения; Церковь считала его антихристом и дьяволом, потому что он обложил налогом даже монастыри, иначе ему бы не хватило средств на войну против саксов. Отец тогда сказал: «Я не против дьявола, пока он правит, как ангел Божий», и открыто стал поддерживать нового Императора. Поэтому когда однажды, серым утром, Артур появился у ворот нашего дома со своим отрядом, отец ничего не пожалел для него.