— Минута, — крикнул он волхву, — мне нужна минута.

Тот только кивнул и, вскинув левую руку, через которую в направлении светового кокона, который бояре сжали вокруг облака тьмы, потек поток энергии, вот только это была временная мера, чернота медленно расширялась, отвоевывая по сантиметру то, что было утрачено.

Воронцов активировал личину, которая очень неплохо его выручила при посещении родной вотчины, ну пока не засветился на артефакте. Но сейчас, вспомнив рассказ про проклятого и княжну, он решил, а почему бы и нет? Элемент внезапности мог и сработать. А там огнешаром в грудь или как Тихомира в сферу поместить, чтоб только мокрое место осталось. План, конечно, полное дерьмо, но другого у него нет.

— Похож? — закончив по памяти реконструировать лицо, поинтересовался у волхва Констатин.

— Вполне, — бросив взгляд на Воронцова, пробормотал Орислав. — Может, и сработает. Во всяком случае, она тебя не сразу пришибет. Вот еще что, мне удалось узнать, что наедине он называл ее Огонек, правда, тогда ее волосы были гораздо ярче.

— Пригодится. Пошел я, не поминайте лихом.

— Иди с богами, боярин, — ответил Орислав, выдав стандартное для этого мира напутствие.

Константин широким шагом быстро приблизился к полупрозрачной сверкающей светом пелене и прошел границу…

Тьма шарахнулась от него, как тараканы на кухне, когда ночью зажгли свет, божественный артефакт не подвел.

— Здравствуй, любовь моя, — произнес он, стараясь скопировать голос Никифора.

— Ты! — замерев и уставившись на Воронцова, выдохнула Татьяна.

Странно, что она не почувствовала пламени, дарованного Сварогом, этого Константин боялся больше всего, но пронесло. Она стояла, воздев к небу руки, между которых расположился огромно шар из тьмы с зеленовато-голубыми всполохами. От него веяло такой мощью, что боярин понял, он успел вовремя. Без понятия, что тот делает, но когда она его использует, сметет не только их, но и всех, кто окажется поблизости от разрушенной столицы. Бывшей княжне плевать, что станет с этими землями, пусть даже на их месте лет триста ничего расти не будет, не фермерша, переживет.

— Да, мой Огонек, — произнес Воронцов, продолжая сокращать дистанцию, отвлекая ее и концентрируя внимание на себе. — Все, милая, остановись, еще можно все поправить, — три шага. — Твоего отца больше нет, — два шага, — мы сможем… — один шаг.

— Но как? — тихо спросила она, ее взгляд скользил по такому знакомому лицу, которое не постарело с того момента, как она видела его в последний раз.

Вот только незнакомая одежда… Сомнение мелькнуло в ее глазах, ну это и понятно, Воронцов фигурой все же отличался, но за долгие годы кое-что забылось, и уверенности у женщины не было. Но вот она увидела кольцо на безымянном пальце, да уж, божественный артефакт нельзя было не заметить, уникальный кроваво-красный брильянт.