– Здорово, – со вздохом сдалась защитница прав слабого пола, мечтательно улыбнувшись своим мыслям. – Ну что, за любовь?

– За любовь!

Потом было ещё раз "за любовь", и ещё раз, затем мы вдарились в обсуждение нашей работы, коллег и, конечно же, не забыли пройтись едким утюгом сарказма по личности нашего многоуважаемого «упыря». По мере поступления алкоголя в кровь Леночки, я стал слушателем рассказов на «лично-сакраментальные» темы. Любовные похождение блондинки в большом городе – великое испытание для трезвых мужских ушей. Когда из дикции моей собеседницы пропало около десятка букв, стало понятно, что корпоративное веселье подошло к концу, и я взял на себя ответственность вызвать такси.

– А ты-ы, – позвала меня Леночка из такси, смешно растягивая буквы в попытке изобразить томный голос. – Саш… Ик-ой! Саш-шка, ты не пое-ешь?

– Нет, Лен. Я пойду пройдусь, подышу свежим воздухом.

– Ну-у… – по-детски надула она губки, наверное нужно идентифицировать это как «я обиделась». – Ну-у пл-лин…

– Домой, Лена, домой! – закрываю дверь машины и машу рукой таксисту, чтобы тот уезжал.

Осталось избавиться ещё от одного «ненужного свидетеля».

– А ты, – бросаю через плечо официанту, который весь вечер тёрся вокруг меня, пытаясь влить в меня половину имеющегося алкоголя, и чрезвычайно подозрительно окончил смену в тот самый момент, когда я собрался уходить. – А ты можешь идти домой. Провожать меня не обязательно.

– …

– Слушай, – поворачиваюсь к нему. – Я понимаю, что тебе заплатили, и ты должен был напоить меня и довести до нужного места. Но! Во первых, я трезвый. Во-вторых, я сам дойду туда без лишней помощи. В-третьих, пойдёшь за мной и будешь встречать новый год в гипсе. Оно тебе надо?

– Эй, слышь! – оскалился ещё один обидчивый. Ну просто какой-то вечер «недопонимания». – Ты чё такой борзый?

– Я не борзый, – степенно делаю три шага, приблизившись к нему на расстояние удара. – Я честный и искренний.

Легонько, словно отмахиваясь от назойливой мухи, бью ему в солнечное сплетение. Через зимнюю куртку, да и с таким усилием, этот удар не причинил парню серьёзных увечий, но этого оказалось вполне достаточно, что официант стал похож на пародию рыбы выброшенной на берег – глаза на выкат, рот широко открыт в попытке вдохнуть.

– Пойдёшь за мной, попераломаю всего тебя на хрен… – шепчу ему в ухо, одновременно придерживая за локоть, чтобы бедолага не упал. – Иди домой, дурак, деньги тебе заплатили, можешь уже не стараться. Иди домой. Кивни, если понял.

Получив утвердительный кивок, оставляю горе-шпиона приходить в себя возле входа в кафе. Свернув за угол я остался один на один с улицей, где от предновогодней истерии остались лишь тусклые отголоски и неброско украшенные фонари Китай-Города. Только я, пустой тротуар, тишина и снег. Крупные хлопья снега падали настолько тихо, что казалось ещё чуть-чуть, и можно услышать шёпот вселенной сквозь пелену белого покрова. Неспешно пересекая декабрьский снегопад, выдыхаю еле заметные клубы пара, нарушая морозную идиллию. Поворот, другой, и вот уже показалась витрина знакомого канцелярского магазина, свет от которой ровным слоем ложился на ледяной асфальт. Не считая уличного освещения, это единственный электрический пучок света на весь переулок. Хорошая наводка – захочешь, не промахнёшься. Преодолев расстояние до магазина, на секунду замираю у двери магазина, пытаясь справиться с накатившем волнением, что разыгралось в груди и медленно сползало в желудок скользким слизняком.