— Ручками, ручками надо работать! — одобрил этот запрет Лон Дайк. — И карандашиками! И головками!

Разрушенная Коровина Установочка — это был наш первый настоящий успех, первая победа, первое доказательство того, что мы на верном пути. Этим экспериментом было окончательно доказано, что диффузионная ткань является лишь побочным продуктом той самой «энной» пустоты, пустоты пустот, в которой живут Вселенные. На большом промышленном комплексе мы и надеялись добыть эту — напишу кучеряво — основу основ мироздания.

Но за праздничным ужином мы крепко задумались: что если подобная победа, взрыв «энного пространства в диком яблочке», произойдет на промышленной установке Вакуумно-диффузионного завода? Лон Дайк быстренько прикинул карандашиком на манжете и выдал двухвариантный ответ: или-или. Или Вселенная мгновенно лопнет и испарится, как мыльный пузырь; или Вселенная медленно и мучительно испустит дух и превратится в сдутый презерватив.

— Как но мне: лучше лопнуть, чем жить в такой Вселенной, — зловеще сказал Лон Дайк в наступившей тишине.

ЧЕРНАЯ ТЕТРАДЬ.

К ПРОБЛЕМЕ КОНГРЕССИРУЮЩЕЙ ОПАСНОСТИ. И все-таки мы победили, — точнее, выиграли первое сражение — но я не забыл мудрые слова футболиста с чуднoй кулинарной фамилией, которого процитировала фон Ворона; он был прав, этот Сельдерей или Чемерис, насчет того, что «пораженье от победы ты сам не должен отличать»; любая победа несет в себе полуквант поражения; эта первая победа через десять лет вылезла нам боком, когда Конгресс учинил расследование этой «аварии».

Этот крик-всплеск «ой!» был зарегистрирован сейсмическими станциями, сообщение о необычном трясении в районе «Маракканны-2-бис» попал в спортивные газеты, и на Маракканну примчались фужеры:

— Что вы тут делаете?! Маракканну трясете?!

Они увидели развалины Установочки, но нам удалось убедить их, что это не развалины, а строительство нового Полигона. Если бы не дядя Сэм, который до приезда фужеров успел мобилизовать на субботник всю конюшню и убрать, прибрать, прикрыть лезущие в глаза последствия аварии (я тоже таскал камни и бревна), информация просочилась бы в Конгресс, и вся эта история — а вместе с ней и весь Проект — наверняка закончились бы длительным и мучительным расследованием в комиссиях и подкомиссиях Конгресса.

<Опасность такого расследования угнетала нас на всех этапах работы и давала повод к шуткам. Вместе со мной эту опасность разделяли и д'Эгролль, и дженераль Гу-Син, и Войнович, и все бессмертные (за исключением, конечно, Коровы — ему все было по барабану). Мы шутили: если наша работа не увенчается успехом и Вселенная превратится в презерватив, то результаты расследования будут для нас разрушительнее конца Вселенной. Точно — посадят. Дженераль Гу-Син уже тогда что-то почувствовал. Когда я принес ему Белую тетрадь на прочтение, он полистал ее и сказал: