С союзовцами дело обстояло хуже: встречали её довольно дружелюбно, но шлемов не открывали и готовы были продолжить знакомство только после дежурства. Из всех достижений — она немного потрепалась на тему ксенофобии корпоратов и один раз побывала на блок-посту акадийцев.

С дорсайцами, судя по эмблеме, Свитари похоже ждал очередной пролёт.

— Это эмблема нашего подразделения, — голос, прозвучавший над самым ухом, заставил Ри вздрогнуть.

Неслышно подошедший сзади капрал взял один из пакетов и с интересом заглянул внутрь.

— Батальон “Дорсай”, — капрал выудил бутылку минералки и тут же свернул пробку.

— Дорсай? — повторила Свитари. — Не хотела бы оказаться на вашем месте. Мне страшно представить что будет, если Идиллию разрушат.

— Ну, с доминионцев станется, — “утешил” её солдат, первым подошедший к мотоциклу.

— Так ведь мы и есть доминионцы, — совершенно искренне удивилась Свитари.

— Вы? — капрал расхохотался. — Вы — детки, играющие разноцветными камушками. Будь вы действительно доминионцами — тут бы всё уже пылало.

Ри пожала плечами:

— Мы не хотим воевать. Разве это плохо?

— Да, — хором заявили оба дорсайца.

— За свой дом надо сражаться до конца, — дополнил капрал.

— Мы не хотим сражений, не хотим войн, — покачала головой Свитари, вспоминая аргументацию местных. — Потому и предпочли бескровно присоединиться к Доминиону. Не уничтожат же они собственную планету.

— Бей своих, чтобы чужие боялись, — хохотнул капрал. — Такова политика Доминиона. Мы для них тоже своими были. Такими своими, что от городов камня на камне эти “свои” не оставили. И вас тоже щадить не будут.

— А я… — раскрыл было рот солдат, но был прерван начальственным:

— … отнесу жратву ребятам. Да, Дитрих?

— Так точно! — Дитриха как ветром сдуло.

Капрал, проследив, как солдат вбегает в блокгауз, вернулся к теме разговора.

— Доминионцы, если вернутся сюда, не станут сортировать, где — свои, а где — чужие. Лупанут с орбиты по площадям, а потом зачистят то, что останется. Выживет кто-то из вас — хорошо. Нет — пришлют новых колонистов, а в память прежних поставят памятник с трогательной надписью о зверствах оккупантов. Они — мрази без чести и совести.