Не зная, следует ли вообще говорить и исчезнет ли это наваждение, если он будет его игнорировать, Шен все же не сдержался и произнес:

— А зачем вообще ты его читал? Оно не тебе.

Уж слишком Ал перед ним выглядел реальным, трудно оставить без внимания.

Парень чуть не задохнулся от возмущения.

— Не мне?! Ты ко мне обращаешься в письме! Там везде мое имя!

— И что с того? — так же спокойно, как и прежде, отозвался Шен. — Если б я на столе свой личный дневник оставил, ты бы и его прочитал, если бы заметил на раскрытой странице свое имя?

Ал громко втянул воздух. Да, прочитал бы! Стоит ли произносить вслух очевидное?

Шен посмотрел по сторонам с таким видом, будто потерял к разговору весь интерес. Ал даже опешил. Что? Это все, что ли? Все, что тот может ответить?!

— Я тебя ненавижу!! — закричал Ал и, обнажив меч, бросился на своего бывшего учителя.

Меч отскочил от защитного барьера. Шен посмотрел на Ала без удивления. Примерно такую картину он раз за разом представлял в воображении, ничего удивительного, что это во сне наяву и осуществляется.

От неожиданно возникшей перед Шеном преграды Ал чуть не потерял меч, но затем тряхнул головой и вновь бросился в атаку.

Так продолжалось дольше, чем было бы разумным. Как обезумевший Ал бросался на барьер, раз за разом отражающий его атаки. Шен стоял за полупрозрачной вязью защитных символов и смотрел на бывшего ученика со спокойным, нечитаемым выражением лица.

В конце концов Ал отступил, выплеснув накопившуюся ярость и сообразив, наконец, что таким образом ничего не добиться. Он перевел дыхание, готовясь к более серьезной атаке.

Шен хмыкнул и убрал барьер. Ал поднял на него взгляд и вгляделся в до тошноты спокойное лицо. Его спокойствие выводило из себя.

— Ты так спокоен… — словно выплюнул Ал. — Уверен, что я тебя не задену… Это письмо!.. — яростно воскликнул он и резко перешел на тихое бормотание, словно утратил все силы: — это письмо ты написал, чтобы поиздеваться надо мной?

Шен сделал глубокий вдох и, запрокинув голову, прикрыл глаза. Ал смотрел на него и думал лишь о том, что его шея кажется очень уязвимой в этот момент. Сделать только шаг вперед, взмах меча, и его кровь, наконец, все закончит… На мгновение он представил это столь отчетливо-ярко, что даже побледнел.

Шен же вновь повернулся к нему, окинул взглядом, посмотрел внимательно, чуть склонив голову на бок, и произнес:

— Знаешь, почему это письмо так выглядело? В начале я ведь в самом деле собирался как обычно подыскать правильные слова, сгладить острые углы и даже извиниться… — Он тихо хмыкнул себе под нос, словно сама мысль об извинениях вызывала в нем еле сдерживаемую иронию. — Заметил смену тона? «Ал, у тебя есть право злиться», — словно дразнясь, процитировал он высоким тоном. — А затем: «Глупец, неспособный услышать чужие слова, даже если их прокричат тебе на ухо!» Да-а-а, я так старательно пытался сделать вид, что уважаю твое мнение. — Шен вздохнул. — Но на самом деле нет. В моих глазах ты был и остаешься ребенком.