— Как ты собираешься узнать что-нибудь о Прави? Предсказателя у нас сейчас нет, а мойры закончились, — переходя к тортеллини, уточнил Тейн.

— Чего ты от меня ждешь? — уточнил Кэйн. — Чтобы я им позвонил что ли? Так у меня нет номера.

— Может, Аре наконец в состоянии поговорить с тобой?

Фира достал мобильный и демонстративно включил громкую связь, набрав номер Аре. После очередного длинного гудка он красноречиво посмотрел на Тейна.

Тейн вздохнул и принялся за очередное блюдо.

***

Суета большого города. Так легко затеряться среди всех этих спешащих… объектов. Айса медленно прогуливалась по улицам, наматывала километр за километром, не чувствуя усталости. А как еще называть всех этих окружающих ее людишек, как не объекты? Объекты ее ненависти. Самую страшную ненависть рождает самое болезненное разочарование. Когда-то она любила весь мир. Всех людей. Всех своих братьев и сестер богов. Когда-то она была молодой и наивной. И когда ее сердце было открыто для всего мира, ей нанесли столь чудовищную рану, что ни жить, ни умереть уже невозможно. И время, бесконечное время, ничуть не лечит. Она умерла в один день, сотни и сотни лет назад. И с тех пор существует лишь оболочка. Доспехи, под которыми она уже давно рассыпалась в прах. Самое страшное в мире — это лишиться последней, хоть какой-либо, надежды. Когда ты бессилен, лишиться даже надежды… И вместе с тем, иметь столько ненужных сил. Божественных сил. Божественный дар. Божественное проклятье.

Удовлетворит ли ее месть? Конечно же, нет! Она не станет счастливой. Но она посмотрит, как будет умирать ВСЁ. Ведь так возмутительно, когда ты умер, наблюдать, что солнце все так же встает.

***

На улице дул ветер. Высокая девушка с длинными ализариново-алыми волосами бесшумной тенью скользнула по двору, не нарушая покой стоящего наготове вооружившегося дома. Двери отворились, будто ветер пропуская внутрь.

— Что за?.. — поразился Фира, когда девушка медленно «вплыла» на кухню. — Ты еще кто?

— Не узнаешь, доктор? — прокряхтела она, состроив старческий голос.

— Старуха-с-нитками?!

Девушка скрипуче рассмеялась.

— А ты… молодо выглядишь. Сменила косметику?

— Вот за это я тебя и люблю, доктор, — усмехнулась она.

— И чем обязаны ну прям-таки высшей аудиенции? — прищурился Фира, ожидая подвох.

Подвох, само собой, последовал.

— Ты — птица.

На кухне воцарилось молчание.