— Купец Коэн, купец Коэн, — в задумчивости повторял кавалер. — Не жид ли это из Ланна, которого кличут Наумом?

— Именно господин, и ехал он к вам.

— А что за товар вёз?

— Нам о том не говорили, с ним ещё люди были, но верхом. Они все к вам на двор поехали, нам велели тут ждать, но покоев пока не снимать. Может сегодня и обратно поедем, — говорил корпорал Хёйнц.

— Господин, я вам стол освободил, — напомнил о себе трактирщик.

— После, — задумчиво отвечал кавалер и пошёл к выходу на ходу размышляя, зачем он понадобился ловкому старому жиду. Неужто из-за имперского векселя, что всё ещё лежал у кавалера в сундуке?

Во дворе его дома была карета и осёдланные чужие лошади с чужими людьми. Карета эта некогда была просто роскошной, но теперь была стара, хотя ещё крепка.

Волков бросил поводья Увальню, а сам прошёл домой.

За его столом сидел он, тот самый неприятный жид, которого он знал по Ланну. Рядом с ним сидела Бригитт на правах принимающей хозяйки, перед гостем стоял дорогой бокал.

— А вот и он, наш герой, — сказал Наум Коэн, увидав входящего кавалера, — всё ещё бодр и крепок. Рад вас видеть кавалер, слава о вас доходит, доходит до нас в Ланне.

— Не могу сказать, что рад видеть тебя, жид, — произнёс Волков, скидывая шубу девке-служанке и стягивая перчатки, — в доме рыцаря Божьего не радуются семени Моисееву. Но раз уж пришёл… Коли голоден ты, испытываешь жажду, напою и накормлю, коли у тебя нет денег на кров, велю трактирщику принять тебя бесплатно. Свою крышу тебе не предоставлю.

— Нет-нет, друг мой, нет, я не голоден, а это ангельское существо, — Наум Коэн поклонился Бригитт, — утолило мою жажду.

— Садись, — сказал кавалер сам усаживаясь в своё кресло, — думаю, ты не просто так ехал ко мне три дня, у тебя есть ко мне дело.

Бригитт подошла, подложила ему под локоть подушку и маленький пуфик поставила под больную ногу.

— Ангел, сущий, ангел, — произнёс гость, медленно садясь на своё место, — где вы только находите таких, кавалер. Помню прошлого вашего ангела, ту, что была белокура.

Он и раньше был стар, а тут, кажется, первые прикосновения дряхлости в лике его уже отпечатывались.

— С ней всё в порядке, — сухо отвели Волков, — по какому делу ты приехал, жид?

Вместо ответа Наум Коэн поднял два пальца вверх. Один из трёх человек, сидевших на лавке у стены, там, где обычно сидели Увалень или Максимилиан, встал. Это был великан, он взял огромный мешок, что стоял у его ног и, молча подойдя к столу, положил перед Волковым мешок. В мешке явно звенели деньги. И было их, судя по мешку, очень, очень много, так как даже для такого великана, мешок не был лёгок.