— Интересно, — подумал он, — кто же возводил жилье для академиков и членкоров в новосибирском Академгородке? Неужели, пленные японцы?

Татьяна Ивановна вышла в гостиную одетая в строгий английский костюм. Пожилая женщина была довольно стройная, но не высокая, с аристократически тонкими пальцами и запястьями. Седые волосы ее были собраны в прическу, а в глазах поблескивало старомодное пенсне — очки без заушных дужек, держащиеся на носу посредством зажимающей переносицу пружины.

— Здравствуй, Димочка! Наконец-то приехал! — приветствовала она Павлова, подавая руку для поцелуя так, как это было принято во времена до исторического материализма.

Небольшой круглый стол в гостиной был сервирован на три персоны. По просьбе Ларисы Николаевны Глафира Ивановна достала из старинного шкафа для посуды китайский фарфоровый сервиз, по-видимому, очень дорогой. Серебряные ложки и позолоченные ажурные вазы для печенья и сладостей с клеймом царских времен подчеркивали особое отношение хозяев дома к посетившему их гостю. В последний раз Павлов встречался с Татьяной Ивановной два года тому назад в Москве, когда она приезжала на какое-то важное мероприятие в Академии медицинских наук СССР. На предоставленном ей управделами академии легковом автомобиле он сопровождал ее в поездке на Ваганьковское кладбище и в Новодевичий монастырь.

В отличие от большинства пожилых людей с дореволюционным стажем жизни, с которыми Павлову доводилось общаться, Татьяна Ивановна не любила предаваться воспоминаниям. Ее больше волновало то, что происходит вокруг. Будучи ровесницей века, она считала, что в полном смысле XX век начался в 1914 году, и не скрывала своего пессимизма по поводу того, чем он должен, по ее мнению, закончится. На Павлова произвели очень сильное впечатление ее резкие суждения об ограниченности просветительского и рационалистического определения человека как Homo sapiens. Она, например, считала, что человек изначально противоречив, амбивалентен, и в силу этого он не только рационален, но иррационален, что его влечения, побуждения, эмоции, страсти, переживания обладают своей логикой развития и проявления в поведении, и что многое в самом человеке неподконтрольно его разуму.

И на этот раз Татьяна Ивановна себе не изменила, зло и остроумно рассказав о взбудоражившем медицинское сообщество Новосибирска "чудесном воскрешении" в городском морге двух покойников, которые на поверку оказались мертвецки пьяны. Очнувшись от мнимого летаргического сна, "усопшие" несли такую ахинею с религиозным уклоном, какую даже видавшие виды психиатры и наркологи никогда не слышали, однако решили придать ей значение особого вида алкогольных галлюцинаций, и кто-то из них даже собирается написать на эту тему сообщение в научный медицинский журнал.