— В процессе, Сереженька, в процессе, — отмахнулся он. — И называйте меня Макс, прошу!

Его взгляд упал на единственную даму, которая слегка поежилась. Эта властная, строгая и хитрая женщина всегда терялась при виде здоровяка стоило генералу показаться перед публикой.

— Наташенька! Сколько лет, сколько зим! — И не церемонясь, Кутузов крепко обнял Ермакову. Той пришлось даже активировать магический доспех, иначе пара ребер точно бы сломалось. — Когда ты уже заглянешь к нам? Марфа уже замучила с расспросами: когда приедет Ермакова? Ты же обещала!

— Сергей, как только, так сразу, — залилась она краской и поспешно отвернулась.

Теперь настала очередь профессора Старостелецкого.

— Валерьян Валерьевич, голубчик! — И того тоже настигли крепкие генеральские объятия. Кутузов склонился к уху Старостелецкого и постарался проговорить как можно тише, однако его шепот услышали все: — Почему бы после процедуры нам не пропустить пару капель вашей потрясающей настойки?

— Кхем-кхем… — неловко поправил очки Валерьян Валерьевич. — Пожалуй-с. Благодарю.

— Я бы тоже присоединился, — ухмыльнулся замдиректора.

— Еще бы! Иди-ка сюда! — бросился на него Кутузов и начал мять ему бока. — Все молодишься, черт? Уже песок сыпется, а ты все никак не уймешься, принцесса? Ба, еще и косичку, как баба, заплел!

— Куда красивее твоих кудрявых бровей, старый хрен!

И они оба засмеялись. Однако, поймав на себе укоризненный взгляд директора, Звездочет откашлялся и умолк.

— Лучше поздоровайся со своим старым учеником, — кивнул он на Белозерова.

— Здравствуйте, Сергей Михайлович, — учтиво поклонился тот. Он старался держаться тихо в присутствии высокородных, хотя появление старого учителя немного расслабило Белозерова.

— Васька, черт! — И опять генерал полез ломать ребра, мять бока и целовать щеки.

Их горячие лобзания прервал тихий, но строгий голос Горького.

— Попрошу отложить приветствия на потом, Сережа. Начинают.

И только сейчас Кутузов увидел «пациента» в окне.

— Опа! Снова этот⁈ — удивленно воскликнул Кутузов.

Все разом уставились на него.

— Долгая история, — отмахнулся Сергей Михайлович. — Однако… неделя и буст? Что за чертовщина?