И в этот момент сверху раздался дикий визг, потом звонкий звук удара, какой бывает, когда гитара падает с высоты. И в следующую минуту раздалось дружное аханье, а затем…

Затем раздался глубокий бас Кузьмы, который старательно выводил:

— Как у нашего Мирона на херу сидит ворона! Как ворона запоёт, у Мирона хер встаёт! Эх-ма, оба-на, у Мирона хер встаёт!

Как раз в этот момент я и понял, что начинается самое интересное…

Глава 36

Глава 36

Женский визг и возмущённые крики сверху не смогли заглушить истошный вопль Чопли:

— Ай жги, ромалэ! Рви душу пляской! А ну, ударь каблуком! Да зачем по башке певца-то…

И Кузьма зажег… Зажег так лихо, что орган сначала замолк, а потом заиграл лихие гармонные наигрыши. Кузьма же отрывался:

— Мы с приятелем вдвоём работали на дизеле. Он лопух, и я лопух. У нас теплушку с… свистнули! Эх-ма, оба-на, у нас теплушку свистнули!

От смены песенного репертуара бой прекратился. Я даже заметил, что носок одного из орков начал подрагивать в такт музыке.

— Что это, ведьмак? — прошипела старая колдунья, ещё больше сморщившись, отчего стала похожа на спустившийся воздушный шарик.

— У меня случайно оказался орган в кустах, — пожал я плечами. — В общем, твоя карта бита, старая карга. Обряд у вас не получится довести до конца.

— Да мы почти что довели. Осталось пара слов. Девчонка, принимайся за дело! — грозно рявкнула колдунья. — Чего хлопаешь глазами, дура? Не строй из себя невинную овцу. На твоей… кхм… На твоих руках кровь пятерых молодых людей. Добавь к ним шестую кровь и тогда всё изменится.

— Не верь ей, Оксана, — слегка уставшим голосом проговорил я. — Они всё это тщательно спланировали. Если ты простишь Комовского, тогда я вытащу тебя отсюда. Всё ещё можно изменить.

Оксана выпрямилась во весь рост. Дворфы, орки и кицунэ уставились на неё во все глаза. Они как будто забыли о том, что надо бить, убивать и резать. На ладони Бабы-Яги заплясал алый огонёк, словно язычок китайской зажигалки. Вот только никакой зажигалки в скрюченных пальцах не было и в помине.

Зазовка произнесла дрожащим голосом:

— Я… Я не хочу больше убивать. Моих подруг не вернуть, а жизнь существ на этой земле… Я вижу, что за ведьмака бьются не только люди. Он дерется не только за себя, но и за всех других. За весь мир. Я… Я не смогу… Я… Я прощаю Комовского. Прощаю за всё то, что он совершил…

— Не смей! — завизжала Баба-Яга. — Не смей говорить таких слов! Идиотка, ты же рушишь весь наш план!

— Она уже нарушила, — улыбнулся я в ответ. — Зазовка простила! Чистое сердце избавилось от проклятий, которые ты навесила на неё, старая стерлядь! Ведь это с твоей помощью две девичьих жизни были пущены на черные заклинания. А своим прощением она их сбросила! Йух-хуу! Наша взяла! Оксана, попробуй теперь принять чью-нибудь личину?